– Во как? – гауптфельдфебель удивлённо вздёрнул брови. – А что, парней Кюхлера спасать уже не надо?
– Вроде как поздно, – скривился оберфельдфебель.
– В смысле? Нам же рассказывали, что там выстроена непреодолимая оборона, которой в прошлой войне не было даже у Вердена, – саркастически поинтересовался Шнауцен.
– Не кипятись, мне рассказали, что на этот раз нам не очень-то и врали, и оборона там действительно была довольно сильной. Парни Кюхлера постарались зарыться в землю по макушку. Но вроде как русские придумали какую-то дьявольскую зажигательную смесь, которую невозможно затушить даже водой. И выжгли наших парней прямо в их окопах, дзотах и «панцерах». Говорят, она прилипает прямо к броне и затекает в любую дырку…
– Шайзе! – выругался Шнауцен. – Теперь ещё и эта напасть на наши головы! Чёрт, ну почему эти чёртовы «роте камараден» не хотят воевать по-честному? Всё время придумывают какое-то непотребство!
Они замолчали. Но тишины это не принесло. Похоже, новости оказались известны не только оберфельдфебелю, так что народ вокруг сильно возбудился. Хотя особо громких воплей не было. Народ в роте был опытный, кое-кто начал воевать ещё во Франции (хотя таких осталось всего раз-два, и обчёлся). Но и большая часть остальных разменяла на фронте уже не один месяц. Причём на этом, на Восточном. А даже месяц здесь был, по общему мнению, куда круче всей французской кампании, вместе взятой…
Впрочем, как бы там ни было, новость о том, что вместо боя им предстоит всего лишь просто более долгий марш, пришлась большинству солдат по вкусу. Это только молодые сопляки рвутся в бой, мечтая о славе и наградах, а прошедший огни и воды ветеран больше предпочёл бы, чтобы враг как-нибудь убился сам. И лучше бы совсем без его участия. Ну, или как минимум просто потихоньку прошёл стороной и его убил бы кто-то другой. А ветеран бы просто выжил. Можно даже без славы и наград…
Так что уже через несколько минут громкие голоса стали утихать, пока шум не превратился в едва различимый гомон. Правда, один голос всё равно выделялся:
– …один народ. Точно тебе говорю!
Гауптфельдфебель скривился и, повернувшись к Краузе, уточнил:
– Кого это там Зеленхоф окучивает? Вроде как все старики его уже давно отбрили, а новичков в последнее время не присылали.
– Да молодого фенриха из второй роты. Ну, помнишь, который прибыл на прошлой неделе. На должность командира второго взвода.
– О как! – удивился Шнауцен. – Это который из гитлерюгенда? Тот, что всё губы кривил, брюзжа «унтерменши, унтерменши…», и учил нас, как следует правильно бить «славянских свиней»?
Обер-фельдфебель усмехнулся.
– Ну да.
– И он развесил уши перед Зеленхофом?
– Ну так сам знаешь – первый налёт «чёрной смерти» хорошо прочищает мозги. Этот тип успел нырнуть в танк, а уже внутри устроил истерику и выпнул в люк своего заряжающего… ну к зенитному пулемёту. Мол, немедленно приступить к отражению налёта. Трусы! Под трибунал!.. Тот, делать нечего, вылез. И, надо же было такому случиться, что как раз в этот момент «Илы» и включили свои «косилки». Так что фенрих, не успев закрыть рот, немедленно получил себе на голову сорок кило фарша, изготовленного русскими «машинками» из его подчинённого. Да вон, глянь на его рожу и комбез…
Гауптфельдфебель приподнялся и бросил взгляд на говоривших.
– Да уж, впечатляюще. Ему бы умыться, а не Зеленхофа слушать. Да и переодеться не мешает.
Краузе лишь пожал плечами. Мол, я-то что могу сделать… А Зеленхоф между тем продолжал:
– Сам знаешь, кто командует нашей группой армий – Фёдор фон Бок. А он точно потомок славян. Потому что Фёдор – славянское имя! И ведь неплохо командует. Вон, командующего группой армий «Север» уже третий раз меняют. А фон Рейхенау вообще под суд отдали! Наш же – держится. Потому что против славян могут воевать только славяне!.. Или возьмём язык. Те же французы или англичане сплошь картавят. А вот у русских и немцев все звуки резкие, мощные, честные. Если «р» – значит «р», если «эс» – значит «эс», если «г» – то точно «г». Безо всяких там картавостей и шепелявенья! Да и слова многие схожи. Вот, например, ты знаешь, как по-русски будет jahrmarkt? – он замолчал. На несколько мгновений повисла тишина, после чего сиплый голос фенриха, который, похоже, начал потихоньку приходить в себя, спросил:
– Как?
– Ярмарка! À wanne?
– Ммм… как?
– Ванна! А kalinke?
– Эээ… наверное, калинка́?
– Точно! – в голосе Зеленхофа послышались прямо-таки восторженные нотки. – Ты уловил! Это – древнее славянское слово. У русских ещё песня такая есть… – и он воодушевлённо заревел, слегка коверкая слова: – Kalinka, kalinka, kalinkamoja! Vsadyjagodakalinka, malinkamoja… Теперь ты понимаешь, что фон Зеботендорф – великий человек!
Гауптфельдфебель скривился и, отвернувшись, сплюнул.
– Вот не надоест ему нести эту чушь.
– А знаешь, – внезапно произнёс обер-фельдфебель, – я вот не уверен, что это действительно чушь.
Шнауцен изумлённо вытаращил глаза.
– Чего?
– А что, – усмехнулся тот. – Ты до сих пор веришь бредням Адольфа о высшей расе?
– Ну-уу… нет, – слегка смутился гауптфельдфебель, – но и…
– А я вот теперь думаю, что фон Зеботендорф не совсем дурак, – задумчиво произнёс Краузе. – Вот смотри – мы нагнули под себя всех: поляков, французов, англичан… хотя этих не до конца, но им хрен бы что светило, не отвлекись мы на восток. Опять же все эти потомки викингов – датчане и норвежцы, не говоря уже о всякой иной мелочи типа бельгийцев или чехов с греками, тоже ничего сделать против нас не смогли. Всех, короче, поставили в интересную позицию! А почему? Потому что мы сильнее их. Именно мы, как народ! Но стоило нам сунуться к русским, которые вроде как все из себя второй сорт и вообще недочеловеки, как начали бить уже нас. И как бить!
– Ну-у-у, им же помогают продажные американские плутокра…
– Ага-ага, – хмыкнул оберфельдфебель. – Это, случайно, не те, которых бьют даже узкоглазые япошки, что до сих пор таскаются на войну с родовыми мечами? Да и ребятки папаши Деница, насколько я знаю, тоже чихвостят их в хвост и в гриву даже при соотношении десять на одного. Эти, конечно, могут помочь, да-аа… – но закончить фразу он не успел. Потому что откуда-то спереди протяжно донеслось:
– По машина-а-ам…
Уже через два дня они настолько приблизились к местам боёв, что пришлось перейти к ночным маршам. Русские самолёты ещё не висели в небе непрерывно, но уже появлялись минимум по три-четыре раза за день. Увы, командиры красных ещё в прошлом году прекрасно освоили такой тактический приём, как «изоляция района боевых действий»… А ещё через день пришёл новый боевой приказ.
Ротного вызвали к комбату сразу после ужина, как раз в тот момент, когда в роте раздали письма. Гауптфельдфебель тоже получил весточку из дома и, по-быстрому разведя небольшой костерок, поставил на него кофейничек, собираясь получить двойное удовольствие – и
