Сашка лихорадочно схватил микрофон.
– Внимание всем! Циркулярно! Двигаемся вперёд на максимальной скорости. Всем командирам принять максимальные меры маскировки. Закрыть все бронестворки и бронелюки. Всему личному составу натянуть на каски маскировочные чехлы и замаскировать знаки различия плащ-палатками. Ребята! Нас принимают за американцев и поэтому пропускают. Сделайте всё, чтобы и дальше принимали! Как получено?
Он отпустил тангенту, напряжённо вслушиваясь.
– Первая рота, принял! Вторая, понятно…
– Третья…
– Завгулидзе, понял…
Следующие два часа Сашка провёл в диком напряжении. Колонна батальона двигалась в полном молчании, включив фары и завесив плащ-палатками борта бронетранспортёров в тех местах, где на них были нарисованы красные звёзды. Слава богу, ни воздушной разведки, ни тем более атаки с воздуха можно было не опасаться. Высокое небо было расчерчено инверсионными следами регулярно сменявших друг друга четвёрок советских реактивных истребителей. А когда «По-11» находились в воздухе, остатки люфтваффе делали вид, что их здесь нет и никогда не было. Впрочем, Чалый сейчас не отказался бы и от пары звеньев «люток», как в войсках прозвали вертолёты поддержки, вооружённые пакетами неуправляемых ракетных снарядов и крупнокалиберными пулемётами. Они появились на фронте ранней весной этого года и уже успели себя отлично зарекомендовать. То есть сами-то вертолёты появились раньше, но сначала они использовались только в поисково-спасательной службе ВВС, потом в артиллерии, в качестве корректировщиков, а вот штурмовые, которые непосредственно работали по противнику, – только этой весной…
Они проскочили Людвигсфельде, потом Гросберен и за мостом через Телтоканал упёрлись в укреплённое КПП, при подъезде к которому передовая застава в замешательстве притормозила, и рация голосом её командира растерянно спросила:
– Товарищ командир, там это… немцы! Дот бетонный и два танка. «Тигры» вроде как. И вообще народу до чёрта…
«Тигры» это было серьёзно. Сашка напряжённо задумался. В принципе, они и так прорвались довольно далеко. Так что если батальон сейчас захватит этот опорный пункт внешнего оборонительного кольца Берлина – это уже сильно поможет нашим в штурме Берлина, который, как было доведено при постановке задачи, превращён немцами в один сплошной район обороны. Тем более тут мост… Но это только если они сумеют продержаться до подхода главных сил. А вот насчёт этого у Сашки были большие сомнения. Один батальон при поддержке всего лишь батареи средних самоходок и инженерно-сапёрного взвода – нет, не вариант… Так что, куда разумнее было бы после захвата этого опорного пункта подорвать все его долговременные оборонительные сооружения и отойти. Но-оо, блин, как же не хочется. А хочется наоборот – ворваться в город и устроить там… Что именно устроить, Сашка додумать так и не смог. Потому что в заднюю бронедверь его командирского бэтээра требовательно забарабанили. Все замерли. Немцы? Что делать?! Если распахнуть бронедверь, то первый же взгляд…
– Сашья, это я. Открой!
– Фухх… – Чалый облегчённо выдохнул. А потом зло стиснул зубы. Ну вот куда её понесло? Вот кем надо быть, чтобы вылезать из бронетранспортёра, считай, посреди Берлина и на глазах у немцев…
Старший санинструктор батальона Илона Баттьяи оказалась девушкой волевой. И резкой. Так что после краткого периода скандалов и истерик она быстро прибрала в свои изящные ручки весь личный состав санитарного отделения батальона. Столь же быстро она отшила и всех батальонных «мачо». Кроме Завгулидзе, которому, похоже, его горячий кавказский темперамент не позволял принять поражения. Ну, или он следовал мудрым словам своего великого земляка: «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики!»
Впрочем, «крепость» не обращала на него особенного внимания, лишь иногда позволяя Гоше немного помочь ей в освоении русского языка, которым она занималась не просто старательно, а прямо-таки истово! Прибывший с нею «дядька», определённый сначала на должность санитара-ездового, довольно быстро обжился, перезнакомился со всеми старшинами и буквально за неделю сумел сильно подняться в глазах окружающих, серьёзно улучшив снабжение батальона. Кроме уже знакомого пожилого крестьянина продукты теперь поставляли ещё трое похожих «куркулей», вследствие этого ассортимент их сильно расширился. Также он провёл «мастер-класс» с ротными поварами, продемонстрировав, как приготовить из местных продуктов традиционный венгерский гуляш и паприкаш. Своей же начальнице он всегда готовил сам. Причём сготовленного им всегда хватало не только старшине Баттьяи, но и кому-то ещё. То есть Сашке, питание которого как-то незаметно, но категорично Илона взяла в свои маленькие, но крепкие ручки… То есть самые большие опасения Сашки насчёт этого «нового пополнения», к его немалому облегчению, не оправдались. Наоборот, это «пополнение» явно пошло на пользу батальону. Но так продолжалось до тех пор, пока княжна Баттьяи не освоила-таки, наконец, русский язык настолько, чтобы начать на нём говорить…
Резко распахнув дверь, Сашка рывком втянул Илону внутрь своего бэтээра.
– Ты в своём уме? Какого… хм… зачем тебя понесло на улицу? А если бы кто разглядел твою форму? – нервно начал Сашка. – Там, между прочим, парочка «тигров» стоит!
– Пф… – рассерженной кошкой фыркнула девушка. – Я нье глупая. Посмотрьи на меня. Развье я похожа на русскього военная?
Чалый запнулся и окинул её взглядом. Девушка действительно подготовилась к выходу. На её голове была американская каска, которая шла поставкой в комплекте с «М3», шею обматывал тонкий белый шёлковый шарф, а на плечи была накинута кожаная куртка. Откуда она взяла всё это, Сашка не представлял. Но в тех чемоданах и баулах, за которые отвечал «дядька», могло отыскаться ещё и не такое.
– Ладно, проехали… – буркнул, остывая, молодой комбат. – Зачем пришла?
– Я хоте… эм… хочьу узнать, что ты хотеть делать дальше?
Вот тут Сашка подвис. Несколько мгновений он
