– Попробуй расшифровать код, но не отвечай – пока, во всяком случае.
Одной из самых прозаических черт его профессии – не упоминавшейся в специальном рекламном выпуске, по поводу которого Хэнка сфотографировали, – была обязанность посещать всяческие занятия, лекции и ознакомительные беседы всякий раз, когда он возвращался в штаб-квартиру. Целью их было держать его и ему подобных в курсе последних достижений науки и техники. В идеале пилот-разведчик должен знать все: от аадваркской психологии до сирианского языка. Практически, так как усвоить такой материал невозможно, в голове у несчастных оставалась дикая мешанина фактов.
Новая информация, разумеется, вводилась в кристаллы памяти Библиотеки. Что просить вспомнить – вот загвоздка. Сейчас в уголках сознания Хэнка забрезжили смутные отрывки какой-то противоречивой теории: представители расы, интересующейся теми же планетами, что и человечество, действовать должны подобно людям. Но чья это теория? Хэнк закрыл глаза.
– Бандиты, – заговорил он вслух, – барбарис, беда, ботаника, бред, бром… Библиотека, «Размышления о психологии внеземных существ» Уолтера М. Бромдона.
После почти неуловимой паузы на экране появился текст:
«…Давайте теперь позволим себе отвлечься и в виде шутки рассмотрим гипотетическую ситуацию. Вы встретили на чужой планете некое существо…»
Хэнк хмыкнул и принялся читать.
Через двадцать минут он убедился: Бромдон уверен, что существо, которое сидит сейчас в корабле напротив, будет проявлять поведение, близкое к человеческому.
В этот момент громко прозвучал зуммер.
– Что это? – спросил Хэнк Библиотеку.
– Чужак пришел к выводу, что можно общаться по обычной системе связи. Он вызывает «Атеперьнетуж».
– Отлично. Выходит, и у них есть свой Бромдон. Только имя у него небось другое.
– Простите. Я не располагаю такими сведениями.
– Еще бы. Ну, переводи.
Хэнк включил приемник. Экран перед ним засветился и изобразил совершенно безволосого индивидуума с костистым лицом, широким ртом, не заслуживающим внимания подбородком и чем-то вроде свитера, закрывающего горло. Этот тип несколько долгих секунд изучал Хэнка, а затем быстро-быстро затараторил.
Хэнк, не снимая пальца с кнопки передачи, обратился к Библиотеке:
– Что он сказал?
– Недостаточно информации. Если вы поговорите с ним…
– Ни за что.
Хэнк посмотрел на чужака. Тот посмотрел на Хэнка. Так они любовались друг другом довольно долгое время.
Внезапно чужак заговорил и даже замахнулся кулаком – довольно хилым, учитывая толщину его шеи.
– Ну? – потребовал Хэнк от Библиотеки, когда фигура на экране успокоилась.
– Первое послание: «Вы арестованы».
– Это все, что он сказал?
– Для его языка характерна агглютинация.
– Ладно, – согласился Хэнк. – Продолжай.
– Второе послание: «Вы арестованы и беспомощны. Немедленно сдавайтесь. В противном случае вы будете уничтожены».
Хэнк на минуту задумался.
– Переводи, – велел он Библиотеке и нажал кнопку передачи. – Фу-фу.
– Я не могу перевести «фу-фу», – сообщила Библиотека.
– Неужто? – ухмыльнулся Хэнк. Затем ухмылка расширилась до предела и он начал хохотать.
– Я не могу перевести смех.
Хэнк заливался слезами, катался в кресле и рыдал от приступа беспричинного веселья. Из последних сил он сумел выключить дрожащей рукой передатчик. Экран медленно потемнел, и изумленное существо исчезло. Наконец волна смеха прошла, и Хэнк со стоном выпрямился.
– Что я делаю? – пробормотал он и вытер влажный лоб огромной волосатой рукой. Затем подошел к холодильнику и достал большую коричневую бутылку.
Спиртное не было повседневной частью рациона на кораблях разведчиков. Точнее, его не было вообще. Зато аппараты замкнутого цикла могли производить пиво. Хэнк вылил себе в рот пол-литра жидкости, тщательно закупорил бутылку и убрал ее назад в холодильник. Потом пересчитал оставшиеся бутылки и поставил производство пива на максимум.
Неожиданно на него напал новый приступ смеха, и Хэнк едва его подавил. Он вернулся к пульту управления и включил экран внешнего обзора. Яркое полуденное солнце заливало нежную траву лужайки и блестело на сером металле вражеского корабля.
– Чудесная погода для пикника! – заметил Хэнк.
– Вы желаете, чтобы я зарегистрировала этот факт? – спросила Библиотека.
– Почему бы и нет?
Хэнк бодро обошел кабину, открывая ящики и выбирая вещи, уложил еду в холодильную сумку, добавил пива и вышел.
Он расположился прямо на траве, в прелестном местечке между своим и чужим кораблем.
Получасом позже в круге из камней горел маленький костер, меж двух деревьев висел гамак, а под гамаком – так, чтоб можно было достать рукой, – стояла сумка с провизией. Хэнк лежал в гамаке, настраивал гитару и пел. Каждые полчаса он прикладывался к большой бутылке.
Пиво явно не улучшало тембр его голоса. Хэнк пел только во время своих дальних одиночных странствий по простой причине: ни одно разумное существо не выдерживало его вокальных способностей. Однажды путем подкупа и угроз он вынудил знакомого музыканта научить его держать ноту. Ноту он держал, но в его исполнении она напоминала рев разгневанного осла, от которого разваливались стены и лопались стекла.
Корабль чужака не подавал признаков жизни.
Когда солнце склонилось к горизонту, Хэнк с приятным удивлением отметил, что местное население не разделяет неприязни большей части Галактики к его пению. Из чащи выбрались несколько животных разных форм и размеров и расселись вокруг костра. После этого – и учитывая количество выпитого пива – он принял как должное, что зверек величиной с кролика, сидящий на задних лапах, стал ему подтягивать. Если Хэнк издавал звуки, напоминающие скрип пилы по дереву, то ангельски чистый голос этого создания струил амброзию. Они составили замечательный дуэт, хотя и пели с разницей в четыре октавы.
Уже совсем стемнело, когда на носу чужого корабля зажегся слепящий свет, будто вспышкой изумрудно озарив лужайку. Животные тут же скрылись. Присев в гамаке и мигая, Хэнк увидел, что к нему приближается чужак. Подойдя к костру, он подтянул черный ящик на двух колесиках, который тащил за собой, и затараторил.
– Извини, приятель, – пожал плечами Хэнк, – у меня нет переводчика.
Чужак продолжал говорить. Хэнк лениво настроил гитару, взял несколько аккордов и пожалел, что «кролик» исчез. «Старая песня любви» звучала бы идеально в их исполнении.
Чужак закрыл рот и сердито ткнул пальцем
