Он остановился перед столом с рулеткой. Игра нисколько не изменилась. Такое же колесо, такой же шарик, такая же система учета ставок. Красное и черное не имели никакого преимущества одного перед другим и оплачивались одинаково, но он твердо знал, что независимо от того, какой была последовательность выпадения того или иного цвета, каждый из них перед каждым запуском рулетки имел совершенно одинаковые шансы. Весь фокус заключался только в том, чтобы верно угадать, какой цвет выпадет после данного конкретного запуска.
Предсказателем он оказался никудышным. Через пятнадцать минут его валютный запас сократился до последнего империала, однако он усвоил еще один урок. Тот, кто не может позволить себе проигрывать, никогда не выиграет.
И какой же из этого следовал вывод?
Найти такого игрока, который просто обязан выиграть — и ставить против него.
Такая тактика могла быть продиктована только отчаянием, но ни к чему иному он так и не пришел. Обвел придирчивым взглядом сгрудившихся вокруг стола игроков. Увешанная бриллиантами матрона в сопровождении молодого альфонса. Рядом с нею скопилась целая груда фишек. Она ставила определенные числа — для Брэда это было неприемлемо. Некоторое количество игроков, забредших сюда случайно. Пожилой мужчина складывавший свои фишки с откровенным равнодушием — он явно играл только для того, чтобы убить скуку. Худощавый мужчина со сверкающими глазами — скорее всего, низкооплачиваемый клерк. Он провожал каждый оборот колеса лихорадочным взглядом.
Брэд сосредоточил свое внимание именно на этом мужчине.
Он делал ставки на числа, стараясь перекрыть широкий диапазон именно тех чисел, которые, как ему казалось, выпадали реже других. Убедившись в бесплодности подобной тактики, он почти уже совсем скис и поставил на черное.
Брэд поставил на красное.
Выиграло красное.
Худощавый снова поставил на черное. Брэд забрал выигрыш и оставил первоначальную ставку на красное. Тогда худощавый решил не искушать судьбу дальше и поставил на красное. Брэд тотчас же сделал ставку на черное.
Выиграло черное.
Три выигрыша кряду. Брэд затаил дыхание, пытаясь побороть возникшее у него опасное ощущение преждевременной эйфории — неужели ему наконец-то удалось нащупать единственно верную тактику? Очень велико было искушение только ее и придерживаться и оседлать выигрышную полосу. Однако он понимал, что дело не в том, что ему подвалило везение — он делал свой выбор, опираясь только на тот факт, что уж очень крупно не везло худощавому.
Следующий оборот колеса выбросил зеро — проиграли они оба. Затем дважды выиграл Брэд, и один раз — худощавый. Еще через полчаса Брэд удвоил количество денег, с которым пришел в казино.
А затем худощавый остался совсем без наличности.
Когда он поднимался из-за стола, лицо его было мертвенно бледным, глаза потускнели, весь его облик выражал испытываемые им душевные муки. Нетвердой походкой он удалился в дальний конец помещения и долго стоял лицом к стене, упершись лбом в ее холодную поверхность. Никто на него не обращал внимания. Никто, кроме Брэда и охранника, ничем особо не приметного мужчины в костюме неброского серого цвета, такого же, как и стены. Ладонь его все время покоилась на рукоятке пистолета. Почувствовав рядом с собой Брэда, он кивнул в сторону худощавого.
— Это ваш приятель?
— Нет. С ним все в порядке? Ему, кажется, дурно.
— Он проигрался в пух и прах, — ответил охранник. — Я уже давно не спускаю с него глаз. Если вы спросите у меня, почему я это делаю — потому что он дошел до ручки и ему уже больше не подняться. Остается только надеяться на то, что он не причинит нам хлопот.
— Хлопот? А что, собственно, может он сделать?
— Очень многое. Такой, как он, может запросто покончить с собой. Или вытащить из пиджака пистолет и начать палить во всех без разбору. Как-то мне довелось столкнуться с парнем, который заявился сюда с начиненным динамитом поясом, готовый разнести в щепки заведение в том случае, если проиграет. Мне удалось обезвредить его в самый последний момент.
— Вы убили его?
— Нет. Я прострелил обе его руки двумя пулями, чтобы он не смог поджечь запальник. А был уже совсем близок к этому. Я вполне заслуженно получил причитающуюся мне премию. — Охранник весь напрягся, увидев, что худощавый выпрямился. Обведя все вокруг слепым, ничего не выражающим взглядом, как загнанное в западню животное, он затем опрометью бросился к двери. Расслабиться охранник позволил только тогда, когда он совсем исчез из виду.
— Вот и прекрасно. Теперь мне не о чем беспокоиться.
— Но ведь у него был вид помешанного. Он может натворить всякие глупости.
— Послушай-ка, приятель, — равнодушным тоном произнес охранник, — мне совершенно до лампочки, что с ним станется, лишь бы его духу не было на вверенной мне территории.
Он снова прислонился к стене, продолжая не спускать глаз с игроков, и даже головы не повернул в сторону Брэда, когда тот быстрой походкой направился к выходу.
Спустившись по лестнице и выйдя через дверь главного входа в казино, Брэд очутился на улице, асфальт которой выкрасился в яркий рубиновый цвет от неоновой вывески. Такой же неестественный, грубо аляповатый цвет приобретали и лица редких прохожих. Было уже поздно, почти замерло уличное движение. Из дверей казино худощавый казался темно-красной тенью, застывшей у бордюра.
Охранник, точная копия своего коллеги наверху, равнодушно смотрел на него, прекрасно понимая, что произойдет в ближайшие несколько секунд.
— Вот так-то, — сказал он, обращаясь к Брэду, — наверное, и к лучшему.
В руках худощавый держал жестянку объемом в литра три-четыре. Он, по всей вероятности, подобрал ее в гардеробной внизу — наверх не разрешалось проносить с собой ничего, кроме сугубо личных предметов. Прямо на глазах у Брэда он наклонился, открыл крышку и поднял жестянку над головой.
В ноздри пахнуло острым запахом неразбавленного спирта.
Худощавый неторопливо опорожнил содержимое банки себе на голову. Спирт насквозь промочил его волосы, стекал по лицу, впитывался в одежду. Вокруг ног образовалась лужица спирта. Банка издала негромкий, металлический звук, когда он отшвырнул ее в сторону. Сунув руку в карман, он извлек оттуда коробок спичек.
— Факельщик, — произнес охранник. И даже не пошевелился. Как не пошевелился и кто-либо из небольшой толпы, собравшейся вокруг худощавого. Вместе этого все не сводили с него подкрашенных рубином вывески глаз, нетерпение собравшихся было столь велико, что все они даже повытягивали шеи в предвкушении острого зрелища.
Все напряженно ждали, когда худощавый зажжет спичку и рухнет замертво, охваченный убийственным пламенем.
— Нет, — вперед решительно бросился Брэд. — Неужели вы можете ему позволить это сделать!
— А почему бы и нет? — искренне удивился охранник. — Парню хочется вырваться из затянувшейся у него на шее петли. И это его личное дело, каким образом он хочет это сделать. Почему кто-то должен помешать ему? Ведь он при этом никому другому не угрожает.
Брэд ничего не ответил охраннику. Он
