— Велдон богат. Он может позволить себе покупать все, что пожелает, и щедро расплачивается за то, что приобретает. — Она прижала карточку к его ладони. Он машинально сомкнул вокруг нее пальцы. — Не упорствуйте в своей глупости, Брэд. Ступайте и встретьтесь с ним.
— А если я этого не сделаю?
— Тогда, — специально неторопливо произнесла она, — у меня может появиться причина посочувствовать вам. Весьма веская причина. — Она повернулась и направилась к двери. Взявшись за дверную ручку, в нерешительности остановилась. — Завтра, Брэд, — сказала она, не выпуская дверную ручку. — И как можно пораньше.
И вышла, даже не став дожидаться ответа.
Оставшись один, он поспешил к себе в спальню и сразу же нашел то, что искал. В совершенно подавленном состоянии внимательно вник в каждое слово и тщательно проверил каждый абзац. К концу чтения он совершенно точно знал, что же все-таки с ним происходит.
Он не был болен — он умирал.
Ему уже была знакома и раньше эта боль. Плюхнувшись в кресло со счетом Института Жизни в руке, он задумался. И пришел к печальному для себя выводу — привидевшийся ему во сне кошмар был самой настоящей правдой. Его поджидала Смерть. Смерть могла уже позволить себе торжествующую улыбку.
Его так и не вылечили.
Триста тридцать восемь лет в Колыбели — но он все еще там, где и прежде. Как и тогда, он и сейчас умирает от рака!
Глава 13
— Интересно, — произнес Эдвард Мэйн, перебирая подборку рентгеновских снимков, бланков с результатами многочисленных анализов и ксерокопий сообщений о различных патологиях. Для него это было своего рода священнодействием, он уже внимательно просмотрел все эти материалы наедине, без посторонних глаз, но он от случая к случаю еще и не отказывал себе в том, чтобы поработать, так сказать, на публику. — Вы знаете, Стивенс, мне еще никогда не доводилось видеть чего-либо подобного.
Брэд только пробормотал что-то маловразумительно, пристально глядя сквозь сигаретный дым на магистра гипнотерапии.
— Судя по всему, произошел неожиданный и чрезвычайно бурный, взрывного характера, патологический рост тканей в по меньшей мере трех очагах, доселе ничем себя не обнаруживавших. Желудок, селезенка и нижний отдел кишечника в ужасающем состоянии. Боли должны быть необычайно сильными.
— Так оно и было. — Брэд сделал очередную затяжку, наполнил легкие дымом, выдохнул его. Он еще испытывал некоторую эйфорию после уколов морфия и немалую слабость после трех суток пребывания на больничной койке, которые потребовались для проведения исчерпывающей проверки. — И каков вердикт?
— Прогноз? Естественно, смерть.
— Когда.
— Очень скоро. — Голос Мэйна звучал ободряюще. — Организму не удастся долго противостоять нашествию подобных масс пораженных раком тканей. Произойдет, разумеется, полнейший разлад функционирования различных систем организма, но я не думаю, что это сможет длиться в течение достаточно ощутимого промежутка времени. Интенсивность болей, естественно, будет непрерывно увеличиваться.
— Мда, — сквозь зубы вымолвил Брэд. Он не забыл эти боли. И очень сомневался в том, что ему удастся стерпеть их. — И что же вы предлагаете?
— Эйтаназию, — без тени сомнения произнес Мэйн. — И, как я полагаю, нет смысла оттягивать ее проведение, если только, по каким-то известным вам одному причинам, вам не захочется испытать все, что вас ожидает, в полном объеме. Я не могу рекомендовать подобный подход. Опасность мучительной, наполненной тяжелейшими физическими и душевными страданиями смерти, смерти в результате неуправляемого процесса распада организма заключается в том, что, причиненная ею Смертная Травма настолько болезненна, что иногда становится невозможен Прорыв. — Он тяжело вздохнул. — Это как раз то, чего никак не могут уразуметь самоубийцы. Угроза изувечить себя вряд ли стоит того нового опыта, с которым они надеятся начать новую жизнь.
— Я не принадлежу к такого типа людям. — Брэд подался всем телом вперед, загасил сигарету, заговорил, глядя прямо в глаза Мэйну. — Когда я был воскрешен, я понимал, что я жив и невредим и к тому же еще исцелен. Вы и выписывали-то меня отсюда на основании такого понимания, а я согласился с выставленными вами счетами, будучи полностью уверен, что я умираю от той же самой болезни, которой я страдал еще тогда, когда меня положили в Колыбель. У меня такое впечатление, что кое-кто ведет не совсем честную игру со мной.
— Не понимаю. — Мэйн весь напрягся, чуя ловушку, которую готовил для него Брэд.
— По-моему, я был жестоко обманут. Вами. Институтом. Разве это теперь не ясно?
В комнате воцарилась гнетущая тишина. Ее нарушил только негромкий звук, который издал ассистирующий Мэйну аспирант, несколько переменивший позу. Брэд уловил этот звук, но не удостоил своим взглядом парня. Для Мэйна не существовало угрозы физического нападения — он не нуждался в телохранителе, но Брэд все-таки задумался над тем, как часто впадают в буйство его пациенты. По-видимому, достаточно часто, это было очевидным — в противном случае не было бы необходимости в присутствии здесь аспиранта, внимательно наблюдавшего за всем, что происходит в кабинете шефа. Затем раздался тяжелый вздох Мэйна.
— В таком случае вы ничего об этом не узнали бы, — спокойно произнес он. — Я должен простить вам нанесенные мне оскорбления вследствие вашей неосведомленности. Вам не дано знать того, о чем вы сейчас говорите.
Брэд понял, что зашел слишком далеко и умерил свой гнев. Ведь он, по сути, можно сказать, плюнул в лицо королю. Или обвинил человека в том, что он подлец. Но все еще продолжал испытывать неудовлетворенность.
— Прошу прощения. — Он опустил взор на руки, не доверяя глазам. — У меня не было намерений обидеть вас чем-нибудь. Но вы в состоянии понять то потрясение, что пришлось мне испытать. Ведь я считал, что полностью исцелен. Когда я уходил отсюда, я нисколько в этом не сомневался. И вот на тебе…
— Понимаю. — Мэйн мог позволить себе подобную снисходительность. — Я принимаю ваши извинения.
— В таком случае, — твердо произнес Брэд, — попробуйте все-таки объяснить, что же со мной произошло.
— Объяснение простое. Когда вы уходили отсюда, у вас не было никаких признаков раковых заболеваний. Я уже упомянул о том, что нынешняя вспышка обусловлена оставшимися у вас очагами, находившимися в латентной форме. В этом случае, разумеется, не было никакой возможности их выявить.
— В латентной форме! — недоверчиво воскликнул Брэд. — Когда я ложился в Колыбель, у меня был быстро прогрессирующий рак желудка и нижнего отдела кишечника. Оперировать меня было уже бессмысленно — вот почему мое лечение отложили до лучших времен, когда появится возможность исцеления подобных случаев. А вот теперь вы совершенно спокойно заявляете мне, что вы не обнаружили никаких указаний на подобное состояние моего организма. Насколько же тщательным образом вы его обследовали?
— Самым тщательным.
— Вы в этом уверены? Элен и Карл, двое других моих современников, страдали лучевой болезнью. Время
