Девушки расположились за столом, испытывая взаимную друг к другу сдержанность. Каждая из них по-своему, отметил про себя Ларри, производили сильнейшее впечатление. Вкралась даже мысль, что ему следовало бы считать себя счастливчиком, однако ее тут же в сознании его вытеснил китайский иероглиф, обозначавший слово «беда» — два символа, обозначавших женщину, под одной ломаной линией, обозначавшей «общий кров». Если создавшееся положение было бедой, то он уже в нее влип.
А проявилось все тогда, когда они стали заказывать ужин. Если взор Ларри был и более настороженным, чем обычно, то не из-за предупреждения Мэйна Корнмэна, а скорее из-за озабоченности тем, чтобы эта столь легковоспламеняющаяся ситуация не вышла из-под его контроля. Именно поэтому он был начеку. И когда официант ушел, приняв заказ, а Тони водрузила сигарету в рот и стала озираться в поисках огонька, он увидел, как пристально смотрит на нее Ида, увидел, как зажигалка в сумочке Тони, лежавшей на столе, сама по себе приподнялась навстречу протянутым пальцам девушки. Он увидел, как сузились глаза Иды в попытке сосредоточиться, пока зажигалка сама по себе двигалась, но совсем чуть-чуть, так что Тони, казалось, этого и не заметила.
Это было равносильно удару обухом по голове — ибо со всей определенностью можно было утверждать, что это было примером телекинеза, способности передвигать предметы одним лишь усилием воли, концентрацией мысли на них. Он вспомнил, что ему говорил Мэйн Корнмэн о пси-способностях амазонок, о том, что ему самому удалось обнаружить, об их тайных знаках, с помощью которых они распознают принадлежность к их древней секретной организации. Все его прежние подозрения в отношении Иды снова вспыхнули в его сознании да еще с немалыми процентами.
А когда Нед предложил, чтобы коктейли следовали один за другим в ознаменование их воссоединения, в честь свободы Ларри, за успех его диссертации, Ларри сделал все, что только от него зависело, для того, чтобы нализаться как можно быстрее и как можно сильнее.
Глава 11
Но в отличие от того памятного вечера в Бостоне, который стал отправной точкой головокружительной серии опасных приключений, что довелось ему испытать, на этот раз Ларри обнаружил, что совершенно неспособен найти для себя забвение, которое пытался отыскать в опьянении. Причиной тому, возможно, было то настороженное состояние, в котором он непроизвольно оказался после того, как увидел, как зажигалка передвигалась, казалось, сама по себе — а, возможно, и то недосыпание, которое сопровождало его в течение всех последних четырех суток. В общем, какова бы ни была причина этого, этот вечер оказался не тем, когда он мог бы напиться до бесчувствия, и даже после того, как он расправился с тремя большими бокалами коктейля с двойной дозой алкоголя, он обнаружил, что совершенно трезв, даже несколько подавлен.
Появились бифштексы — еще шипящие, прямо со сковороды, — с сопутствующим им гарниром: жареным картофелем, нарезанным мелкими ломтиками, гренками, сливочным маслом, салатом из свежей зелени под соусом из сметаны. Ларри ел весьма умеренно, пристально наблюдая за всем, что происходило за столом, и внимательно прислушиваясь к разговору. При этом его все время не покидало какое-то странное ощущение отрешенности, непричастности к происходящему, как будто он наблюдает за тем, что происходит за столиком, сам сидя за соседним.
Ида, казалось, была полностью умиротворенной, даже какой-то бесстрастной, как будто после того, как он нашелся, да еще при этом выяснилось, что крупные неприятности его миновали, из нее вынули ту пружину, которая до этого все время двигала ею. Или, если учесть тот фокус, что произвела она с зажигалкой, теперь уже, наверное, обдумывала новый план действий против него после того, как была принята его диссертация. Пока что Ларри был не очень-то склонен проявлять к ней какое-либо милосердие.
А вот Нед и Тони — те прямо-таки завели настоящую словесную карусель. Похоже было на то, что у них нашлись в Нью-Йорке общие знакомые и они могли поделиться различными замечаниями по их адресу, сравнить анекдоты, что ходили про них. Зная настырный характер своего приятеля-журналиста, Ларри прекрасно понимал, что Нед хитроумно выжимал максимум информации из его новоявленной соседки, сама же Тони как будто оставалась в счастливом неведении.
Сейчас они бойко обсуждали еще одну манекенщицу, девушку по имени Оклахома Как-то-Там.
— В нее могут поместиться две таких, как вы, Тони, — заметил Нед. — Этакая крупногабаритная Мерилин Монро. Какие формы, какие крутые линии груди и бедер — будто график цен на потребительском рынке в период деловой неопределенности. Насколько хорошо вы ее знаете?
Тони сморщила носик, рассмеялась и произнесла:
— Мы вместе снимались в серии рекламных роликов, в которых рекламировались различные спиртные напитки. Она рекламировала виски с содой, а я — коктейли. Как мне кажется, все получилось как нельзя — умненько и привлекательно.
— Эти оба прилагательных вряд ли можно приложить к Оклахоме, — заметил Нед. — Эта крупногабаритная малютка настолько же миловидна, как Венера Милосская с руками. А когда вы выступали вместе, вы, должно быть, были похожи на Пата и Паташона, только к женской одежде.
Тони прыснула.
— Это как раз и входило в замысел рекламной компании, — ответила она. — Оки спаровали с Тони Маринелло, известным жокеем, а меня — с Джо О’Брайеном, знаменитым бейсболистом. Мы должны были гулять повсюду неразлучно в течение нескольких месяцев.
— Кому-кому, но вам явно повезло с партнером, это, наверное, был самый спокойный период вашей жизни, — чуть улыбнувшись, произнес Нед. — Когда Джо в первый раз за всю свою спортивную жизнь открыл рот, чтобы обратиться к рефери, тот был настолько удивлен этим, что удалил его до самого конца игры. А Джо сказал всего лишь вот что: «Мне кажется, что у меня трусы порвались».
— А единственное, что он мне сказал — «Мне кажется, вот-вот пойдет дождь», — когда мы как-то раз гуляли вместе, — сказала Тони, фальшиво нахмурившись, изображая сосредоточенность, с которою она вспоминает, какими именно словами выразил свою мысль ее тогдашний провожатый.
Слушая их вполуха, Ларри то и дело покорно, только для вида, улыбался, чувствуя однако при этом, что его подозрения скорее растут, чем рассеиваются. Он ни на одно мгновенье не мог поверить в то, что Нед оживленно сплетничает с Тони только для того, чтобы отвлечь ее внимание от него, Ларри — или просто для поддержания разговора. Ему очень хотелось узнать, почему его приятель взвалил на себя такое бремя — выудить все, что только возможно, из этой простодушной девчонки.
Исходя из собственного опыта — он хорошо запомнил плюгавого — и из того, о чем
