— Прекрасно, Эстебан! — выкрикнула кто-то из болельщиц.
Но у Эстебана было очень мало времени для того, чтобы наслаждаться зрелищем своего впечатляющего броска. Его соперник быстро рванулся вперед, поймал теряющий первоначальную скорость мячик и швырнул его с немалой силой о стенку, отскочивши от которой тот пролетел высоко над головой Эстебана и упал позади него у противоположной стенки.
Ларри не верил своим глазам — соперником Эстебана была женщина, стройная, загорелая женщина с выцветшими от длительного пребывания на солнце волосами, с фигурой девушки лет двадцати — двадцать трех, не больше, и с лицом, которое свидетельствовало о долгой прожитой жизни лишь некоторыми морщинками, появившимися на нем скорее вследствие жизненного опыта, а не возраста этой женщины.
— Вот так-то, Эстебан, — явно довольным тоном произнесла женщина. — И при этом я не смошенничала.
— Бабушка — телекинетик, — простодушно призналась Ида. — Бывает, она прибегает в игре к кое-каким трюкам. Эстебана это приводит в неописуемое бешенство.
— Значит, это и есть твоя бабка? — спросил Ларри, едва не выронив от изумления на пол свою нижнюю челюсть.
— Моя бабушка, — не без гордости поправила его Ида. И, отметил про себя Ларри, у нее были все основания для того, чтобы ею гордиться. Такая бабушка, как Аделаида Стивенс, была чем-то из ряда вон выходящим! Подумать только, изумился Ларри, как же это можно ненавидеть такую женщину? Теперь ему стали более понятными некоторые особенности поведения Мэйна Корнмэна, которые до сих пор сбивали его с толку…
Они позавтракали вместе с Аделаидой Стивенс на залитой солнцем полуоткрытой террасе с низкой крышей, примыкавшей к дому. Когда завтрак закончился, эта потрясающая бабушка закурила сигарету и изучающе стала разглядывать сначала Иду, затем Ларри. Она все еще оставалась, отметил про себя Ларри, потрясающе красивой женщиной, но не просто женской красотой, но и силой своего характера и быстрым умом, что в сочетании с красивыми чертами далеко превосходило чисто внешнюю красоту.
— Мне не нужно, — сказала она, — спрашивать у вас, дети мои, почему вы оказались здесь. Все, что я хотела бы сказать вам — это то, что я одобряю ваш брак. Ларри, вы причинили мне некоторые хлопоты, правда, вы должны знать об этом, совершенно неумышленно с вашей стороны. Что же касается Иды, я уверена в том, что она знает о тех чувствах, что я к ней питаю. А теперь, Ида, извини меня, пожалуйста, но мне хотелось бы немножко поболтать с Ларри наедине.
Ида посмотрела на свою бабушку и произнесла спокойно:
— Если только Ларри сам не захочет, чтобы я вас оставила, то я предпочитала бы послушать вас вместе с ним.
Ларри крепко сжал ее руку, лежавшую на столе. Миссис Стивенс поглядела на них обоих, затем слегка пожала своими бронзовыми от загара плечами и предупредила:
— Я полагаю, тебе самая пора узнать правду про себя, Ида. Ларри определенно имеет право знать это.
— Ничуть не большее, чем она сама, — произнес Ларри.
— Может быть, вы и правы, мне очень трудно решить, — сказала им миссис Стивенс, смахивая пепел с сигареты в серебряную пепельницу ручной чеканки. — Ларри, я считаю само собой разумеющимся, что мой старый приятель, он же и мой старый противник, Мэйн Корнмэн внушил вам несколько извращенное представление о тех целях, которых мы добиваемся.
— Он поделился со мной лишь самыми общими представлениями, — с сомнением в голосе произнес Ларри.
— Мы пытаемся спасти этот мир до того, как он уничтожит сам себя, — спокойно произнесла миссис Стивенс. — Мы, то есть женщины вроде моих внучек да и меня самой, трудимся ради этого вот уже в течение многих столетий. Теперь, благодаря главным образом Иде, мы наконец стали готовы действовать.
— Благодаря МНЕ? — смущенно спросила девушка. — Но каким образом?
— По некоторым, неясным для нас причинам для воспроизводства нашего племени, то есть женщин, наделенных особыми способностями, требуется промежуточное поколение мужского пола, — тихо произнесла миссис Стивенс. — Именно эта смена пола между поколениями держала нас в цепях в течение многих тысяч лет. Я вовсе не собираюсь недооценивать ту роль, что сыграли мужчины в развитии нашего мира, но она ничтожна по сравнению с тем злом, что они ему причинили.
— Все те же байки о разграблении природных сокровищ планеты, — заметил язвительно Ларри.
— Вот именно, — все с тем же спокойствием произнесла старшая из его собеседниц. — Однако вам известно кое-что из нашей истории. А соль заключается в том, что пока мы не докажем с помощью партеногенеза, что наши сверхъестественные способности — называйте их, если хотите, пси-способностями — могут передаваться непосредственно от одного поколения к другому без какой-либо помощи со стороны представителей мужского пола в качестве посредников, до тех пор мы не можем подвергать все наши движения какому-либо настоящему риску.
Ида и есть такое дитя, произведенное на свет Божий вашим приятелем, самим Мэйном Корнмэном, посредством партеногенеза под нашим тщательным наблюдением. Чего он еще пока что не знает, так это того, что эта его такая трогательная самозащита посредством переедания оказалась совершенно бесполезной. Наши ученые в конце концов и сами научились воспроизводить его процесс, главным образом, благодаря изучению здесь Иды.
Естественно, я лично предпочитала, чтобы Ида не выходила замуж — или, по крайней мере, чтобы не имела детей от мужчины. — Голос Аделаиды Стивенс оставался все таким же спокойным, как будто она обсуждала сюжет кинофильма. — Тем не менее, я настолько ее люблю, что у меня нет ни малейшего желания обрекать ее на жалкое существование. Более того, полученное обычным путем потомство от вашего брака может оказаться представляющим немалый интерес.
Все это время Ларри в ужасе глядел на нее. А затем подумал о том поистине достойном самого Гаргантюа хохоте, которым толстяк разразился, увидев вчера днем фотоснимок Иды. Разумеется, ученый конечно же узнал ее, по всей вероятности, вследствие каких-нибудь особенностей строения скелета или сходству со своей матерью.
Вспомнил он и о том хитром обмане, к которому прибег толстяк, когда амазонки пленили его в горной глуши, оставив с ним женщину, которую они избрали в качестве жертвы для проведения на ней опытов по партеногенезу. С близким к ужасу чувством смотрел он теперь на Иду, понимая, что сходство было не между нею и ее матерью, а между нею и Корнмэном. Оно было и в одинаковой структуре костей, и в чертах лица, даже в том, как спадали над ушами их волосы со лба. Не будь Корнмэн столь тучным, не скрывай он нижнюю часть лица за пышной бородой, сходство было бы совершенно
