Она вылезла из-под повозки, поправляя перевязь с раненой рукой. Хотела подойти к людям, сказать, что тварь уже убежала, но в этот миг что-то с грохотом упало на соседнюю телегу, переломив ее пополам. Это был гигантский старик с продолговатым, покрытым корой лицом, у которого вместо рук торчали две растопыренные толстые ветки. Ударом одной из них он повалил на землю двух селян с вилами. Отвратительный треск, сопровождавший удар, дал понять, что чудовище сломало людям кости.
В деревянное тело лешего со стуком воткнулись стрелы, не причиняя чудовищу ни малейшего вреда. Мигом позже дорогу ему заступил мощно сложенный мужчина с рогатиной в руке, успев раньше, чем чудовище навалилось на отступающих людей. Глазок воткнул рогатину в брюхо твари, уперся, толкая, что было сил. Оказалось, что он по-настоящему силен, поскольку леший отступил на несколько шагов. Но потом вскинул обе руки в замахе. Глазок сунул конец рогатины под мышку, а второй рукой потянул из-за пояса секиру. Торувьель вздохнула, поняв, что идиот намеревается рубить тварь, которую не брало железо.
Вырвала из руки трясущейся женки горящий факел и прыгнула на помощь глупому охотнику. Добралась, как раз когда тот отчаянно уклонялся от удара хищника и рубил его лапищу, то и дело мелькавшую рядом. Естественно, безо всякого результата. Эльфка, громко вереща, проскочила мимо мужчины и ткнула факелом прямо в сучковатую морду лешего. Тот зло зашипел и снова сделал шаг назад, чтобы оттолкнуться и прыгнуть на Торувьель. Тогда рядом появилась Пчелка, держа кувшин. Молодая жрица плеснула из него на чудовище – эльфка догадалась, что это масло или алкоголь. Снова ткнула факелом. Лешего мгновенно охватил огонь. Треща и взрыкивая, леший развернулся и быстро пошел в лес.
Торувьель уселась на землю, хватаясь за больную руку, которую она задела во время схватки. Не отводила взгляда от уходящего чудища, что, продолжая гореть, величественно шагало вдаль, пока не исчезло за деревьями. Что это вообще было? Нападение нескольких леших сразу? Но ведь эти твари стаями не охотятся!
Пчелка помогла ей встать и провела к одному из костров, между жмущимися друг к другу женщинами. Эльфка уселась с ними, а потом приняла из рук одной из женщин кружку молока. Вокруг слышался треск и взрыкивания. Отпугнутые огнем, твари удалялись в темноту.
Люди сидели у костров до самого утра, войт и дед Джвигор ходили меж ними, пытаясь посчитать потери. У обеих жриц был полон рот забот, они сбивались с ног, пытаясь помочь всем раненым. Торувьель сидела с женщинами, которые, как ни странно, в обществе эльфки чувствовали себя спокойно. Маленькая девочка даже попыталась к ней прижаться и спросила, не добрый ли она лесной дух, охраняющий их от чудовищ. Воительница принялась делать девочке прическу по эльфской моде, работая при этом одной рукой. С удивлением поняла, что это ее успокаивает и даже доставляет удовольствие. Начала напевать песенку, которую много лет назад пела ее нянька.
Прервал ее толчок в спину. Дед Джвигор тыкал в нее кончиком палки, которой он обычно подпирался. Смотрел на нее исподлобья, подозрительно, и что-то шамкал беззубым ртом. Потом потребовал, чтобы она отправилась с ним, поскольку войт хочет с ней поговорить. Она встала и отправилась за стариком, поглядывая по сторонам. Видела юношей, что шли по обеим сторонам – вооруженных вилами и торчком насаженными косами.
Собрание происходило у одного из фургонов, и в нем не принимали участие жрицы – были тут исключительно мужчины. На Торувьель поглядывали мрачные селяне, держащие в сильных руках скверно выглядящее импровизированное оружие. Были среди них и охотники во главе с Глазком, который отвечал за безопасность каравана. Этот смотрел на эльфку с враждебностью, даже не кивнул, чтобы поблагодарить за помощь.
Войт глядел на восходящее солнце, омывшее долину розовым сиянием. Потом, закручивая усища, поглядел внимательно на раненую девушку и указал ей на скамеечку у одного из костров.
– Восемь серьезно раненных, в том числе две женщины и ребенок, – сказал. – Двое – без сознания, почти без шансов выжить. Тварей насчитали шесть штук, хотя мама и говорит, что они умеют менять облик и на самом деле их может оказаться куда меньше – сложно сказать. Все говорит о том, что отступили в лес, но продолжают за нами следить. Постоянно слышны их рычание и треск. Я не решусь направить караван в чащобу, пока они там. Потому, кажется, нас поймали на этой поляне в ловушку. Есть ли у кого какие подозрения насчет того, что тут происходит?
– Наверняка случилась конъюнкция и сопряжение сфер, – авторитетно заявил дед Джвигор. – Так один мой знакомец-астролог говорил. Всегда, когда звезды встают в небе, срамные надписи да вульгарные формы образуя, случается массовое появление мерзости, возникает аберрация в континууме, протеки черной магии, генерация локальных искажений действительности, аномалии да мутации. Это извечное явление, хорошо известное людям науки. Нам просто не повезло, что оказались мы здесь в это время. Кометы на небе, войны да погибель. Все совпадает, нечего тут думать: конец близок.
Установилась тишина, прерываемая лишь шумом ветра и зловещими потрескиваниями, доносящимися из леса. Войт кашлянул.
– Есть еще у кого теории?
– Это из-за нее, я уверен, – сказал Глазок, тыча пальцем в эльфку. – Вы ей в глаза-то гляньте: чужие они и злые, как колодец в саму бездну выглядят. Как вы вообще можете думать, что демоница эта к нам какую-то благодарность испытывает? Она ж от ненависти аж горит, она ж ею переполнена. Привлекла нам на погибель лесных духов, чтоб те нас на части разорвали. Может, она и в бреду действовала, а может, и нет, может, делает это совершенно осознанно. Хуже всего, что теперь-то мы ее и выгнать не можем, потому как она тогда к чудищам присоединится. Мы ее уничтожить должны, сжечь!
Селяне заволновались, словно лес под ураганом. Заворчали басово, обмениваясь взглядами. Ни один не решился взглянуть эльфке в глаза.
– Вы себе это из голов повыбейте. Никакого такого сжигания колдуний, по крайней мере пока я тут главный… – начал войт.
– А уж это-то скоро может и закончиться, – проворчал вполголоса Глазок, но так, чтобы услышали все.
– Мы не можем действовать необдуманно, как банда простачков, охваченная фанатизмом и поддающаяся первым попавшимся предрассудкам и суевериям. Мы – из Подъямников, честные и богобоязненные селяне, а не куча суеверных дикарей, – напомнил им войт. Медленно приблизился к молодому охотнику и неожиданно ухватил его за ухо. – И того уж достаточно,
