Тома вели по тёмным коридорам, в которых даже факелы зажигались через один, в целях экономии, из-за чего в здании царил полумрак. А Том смотрел по сторонам и почти в каждой камере видел умирающих больных людей. В голову лезли нехорошие мысли. Кажется, здесь он и закончит своё существование. Парень снова вспомнил толпу, орущую и швыряющую в заключённых объедки и куски дерьма, пока их вели по улицам Дэлли. И мрачные лица друзей, которых он разглядел в той толпе. По щекам Катрины катились слёзы. Но они не могли поделать ничего.
— Стоять! — скомандовал Наказующий. — Лбом в стену!
Том встал у входа в камеру и прислонил голову к холодному серому камню. Лязгнул засов.
— Заходи.
Том вошёл в тёмное сырое помещение, и дверь позади захлопнулась.
— Новенький? — раздался голос в темноте.
Том кивнул, но потом сообразил, что собеседник вряд ли видит его, и ответил:
— Угу.
— Слева свободно, — голос был безразличным и каким-то безжизненным.
Том бросил тюфяк на землю и сел. Напротив их камеры факел не горел, и сквозь решётку на двери свет едва проникал. Окна же не было и в помине, если не считать небольшого вентиляционного отверстия наверху.
Человек, которому принадлежал голос, лежал напротив, глядя в потолок. Когда глаза Тома привыкли к темноте, он смог разглядеть собеседника. Молодой парень, но худой, словно скелет — кожа да кости. Кожа его была бледной, а длинные тёмные спутанные волосы закрывали часть лица. Одет он был в такое же тряпки, в которые облачился и Том.
— Будешь пялится, можешь лишиться глаз, — всё тем же спокойным тоном заметил сокамерник.
Том отвернулся. Сейчас меньше всего ему нужны были проблемы. Вечером открылось окно для кормёжки, и в него просунули поднос. Две миски с чем-то белым и отвратительно воняющим, два куска чёрствого хлеба и две кружки воды. Том так проголодался, что, морщась от отвратительного вкуса, проглотил всё в два счёта.
— Что это такое? — спросил он у единственного соседа.
— Слизь из личинок арахнида. Из дохера в этих краях.
Тому аж поплохело, и он приложил все усилия, чтобы не проблеваться прямо на месте.
— Первое правило Блэкхилла, парень. Никогда не спрашивай, чем тебя кормят.
— Я запомню, — с трудом сдерживая рвоту, ответил Том. — Есть ещё правила?
— Не жри всё сразу. Кормят здесь два раза в день, притом скудно. В полдень выгул. Если заметят в женской секции, отрежут яйца. На заднем дворе есть колодцы, там можно набрать воды. На выгуле распределят работы, чем быстрее выполнишь, тем больше времени останется. Монеты не в ходу, только бартер. Свечи, спички, жратва. Убийц отправляют прямиком в Геммамонтем без суда и следствия, так что, если мочишь, мочи тихо. Вроде всё.
Том выслушал собеседника и под конец сказал:
— Вроде не сложно.
Собеседник хохотнул, а потом ответил:
— Увидим.
* * *
Утром следующего дня Том убедился, что даже в тюрьме Дэлли кормили более сносно. На завтрак принесли сухой овёс и воду. Есть это было невозможно, но ничего не оставалось.
— Зато похудею, — заметил вслух Том.
Собеседник издал слабый смешок. На этот раз факел напротив зажгли, и в полумраке Том смог лучше рассмотреть собеседника. На вид ему было не более тридцати, но из-за ужасного внешнего вида возраст определить было сложно. На месте левого глаза у него была грязная повязка, а на лбу — клеймо конокрада.
— Как твоё имя? — спросил Том.
Сосед бросил на Тома пустой взгляд и хмыкнул:
— В Блэкхилле нет имён, вор. Зови меня Зоркий.
— Иронично, — заметил парень.
— Будешь умничать, тебя начнут звать Беззубый, — грубо сказал Зоркий.
— А я… — начал было Том, но Зоркий его перебил.
— Ты тупой? Никаких. Имён. Сам скажешь мне спасибо, когда твои знакомые тебя не смогут найти после отсидки.
В полдень пришли Наказующие. Они выводили людей во внутренний двор, проводя осмотр и перекличку. Потом обозначили фронт работ. Том и ещё человек пять отправились чистить конюшни. Как выяснилось позже — это была не самая отвратительная работа. Хуже всего была разделка трупов, которых скармливали гончим псам — жутким тварям на службе у Наказующих.
— Разошлись, гниды! — послышался крик снаружи, и в конюшни вошли четверо заключённых.
Все выглядели агрессивно, с самыми что ни на есть бандитскими рожами. Кричавший был немного крупнее остальных, но и трое оставшихся явно не страдали от голода.
— Новенький. Шанс, Циркач, придержите-ка его.
Двое вышли вперёд и попытались схватить Тома за руки. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять — быть беде. И Том тоже понял это.
— Опасность! — вдруг послышался голос в голове. — Корыто!
Поначалу Анк удивился, но в последний момент собрался и, наклонившись, схватил корыто с водой и выплеснул содержимое на приближающихся противников. Все вокруг замерли.
— Козлина! — первый кинулся на Тома и нанёс сильный удар кулаком в лицо.
Вот только лица на этом месте не было, а было корыто. Послышался глухой удар, Том пошатнулся, отступив на два шага, а обидчик схватился за руку:
— Ай, сука!
— Бей в колени! — снова услышал Том.
Второй противник зашёл слева и уже хотел схватить Анка, но тот присел и ударил корытом по коленным чашечкам врага, а потом снизу вверх, в подбородок. Противник свалился навзничь.
— Вы чё, опухли? — удивился командир шайки.
Он в мгновение ока оказался рядом с Томом и нанёс сокрушительный удар. Корыто отлетело в сторону, а Том упал на землю. Это было поражение. Бугай навалился сверху, метеля парня по лицу и рёбрам. Первое время Анк защищался, но потом сил не осталось. Никто не осмелился заступиться за новенького. Никто не сказал ни слова. Кроме одного человека.
— Шакал, отвали от юнца!
Приоткрыв один глаз, Томас с трудом разглядел Зоркого.
— Не лезь, калека, или лишишься второго глаза, — бандит буквально кипел от злобы, от него буквально шёл пар.
— Не знаю, что ты вообразил. Я просто хочу сказать, что сюда идут Наказующие, — отмахнулся Зоркий.
Шакал приподнял полуживого Тома, стонущего от боли, и шепнул парню на ухо:
— Добро пожаловать в Блэкхилл, засранец. Завтра принесёшь половину ужина, или я тебя так отделаю, что тебя от куска мяса не отличат!
Он отпустил избитого Тома и бросил своим людям:
— За мной, болваны.
Зоркий подошёл к Тому и присел на корточки рядом:
— Ну что, парень, почувствовал всю силу гостеприимства? Тогда смирись и не отсвечивай — дольше проживёшь.
В конюшню вошли Наказующие, и все вдруг резко вернулись к работе, стараясь сделать вид, что ничего не случилось. Зоркий протянул руку и помог Тому встать.
— Что здесь произошло?
