Рыжий на какое-то время задумался. Томасу казалось, что он слышит, как в голове этого тугодума зародыши мыслей вопят наперебой, пытаясь оформиться одну настоящую мысль. Потом он переменился в лице и расплылся в улыбке:
— А ты не промах, малой! Ха! Верно говорю? — он обратился к двум другим взрослым заключённым.
Первый, худощавый темноволосый островитянин с узкими глазами с архипелага Канай, лишь сдержанно кивнул, а второй — широкоплечий валантец, усмехнувшись, сказал:
— Посмотрим, что с ним будет через пару дней.
Второй мальчишка угрюмо посмотрел на Тома и промолчал. Горец, явно из Нортенторна, указал на Жака:
— Отпусти этого сопляка.
Том настороженно ослабил хватку, и Жак упал на колени, закашлявшись. Рыжий кивнул, что-то пробормотав, а потом представился:
— Крайн. Это Чжао (он указал на канайца) и Фрэй (валантец качнул головой). Жака ты знаешь, а это Торри.
Второй мальчишка по-прежнему угрюмо пялился на Тома, но Анку было всё-равно. Авторитетом здесь явно пользовался Крайн, а значит, с ним и нужно вести диалоги.
— Томас, — представился Анк.
— За что замели, Томас? — сурово спросил Крайн.
— Взлом, ограбление.
— О-хо-хо! — одобрительно закивал Чжао. — Наш человек!
Крайн хмыкнул:
— Следи за руками, малец, и всё будет хорошо.
— Замётано, — согласился Том. — Давно здесь?
Крайн улёгся на лежак у зарешёченного окна, больше похожего на небольшую дыру в стене, и сказал:
— Почти две недели. Инквизиторы не торопятся с визитом к нам. Заняты на границе, видите-ли.
— Ничего не поделаешь, — сказал Фрэй. — Я слышал, что хлипкий договор с нанайцами трещит по швам. Эти вычурные псы подмяли под себя Кигийский Султанат и стоят у наших границ.
— Моё мнение, — встрял Чжао, — вообще без разницы, кто стоит у верхушки. Король Эрик Валантийский, Император Нанайский или какой-нибудь ещё там… Султан.
Канаец уселся на пол, навалившись на стену:
— Богачи беднее не станут, и грабить их не станет сложнее, хе-хе.
Крайн фыркнул, отвернувшись к стене:
— Морда воровская.
— А сам-то ты за что тут? — обратился Том к северянину и сел у стены напротив канайца.
Крайн глянул на парня исподлобья:
— Подпольные бои. Мы с Фрэем рубили золотишко на подставных боях. Подставу раскрыли…
— Ясно, — Том навалился на стену и попытался устроиться в углу поудобнее.
С противоположной стороны о чём-то шептались Жак и Торри. С ними нужно было держать ухо востро. Том слишком хорошо знал подобных уличных крыс, чтобы поворачиваться к ним спиной.
* * *
Утром Инквизитор так и не явился. И на следующий день тоже. Том начинал думать, что в этой камере и сгниёт. Или подохнет от отвратительной жратвы, которую приносили дважды в день. В основном это был старый хлеб, размоченный в воде, отдававший плесенью и помоями. Всё это время он рассуждал о побеге, но не нашёл ни единого варианта. Решётки на окне толстые, дыра слишком мала даже для Тома, а глухая стальная дверь постоянно закрыта. Открывалось только окошко для подачи еды. Оставалось лишь надеяться, что его друзья что-нибудь придумают.
На следующий день рано утром раздались щелчки замка, и дверь с протяжным скрипом распахнулась.
— Построиться в ряд. На выход! — скомандовал капитан городской тюрьмы.
Слева и справа стояли стражи, вооружённые копьями и короткими мечами. Том оказался одним из первых в шеренге. Из соседних камер вывели ещё человек пятнадцать, всех заковали в кандалы и повели по мрачным тоннелям куда-то в подземелье. Сзади нервно шептал что-то низенький упитанный мужчина в очках и со сверкающей лысиной:
— Почему меня ведут вместе с бандитами? Капитан? Я же политический! Я не хочу с бандитами! Я требую…
Закончить ему не дали, двинув по спине древком копья. Вскрикнув, он едва не упал, но остаток пути молчал, лишь немного поскуливая.
Заключённых привели в большой вытянутый зал и выстроили в одну шеренгу. Люди зароптали.
— Заткнулись, мрази! — гаркнул капитан.
Прошло минут десять, прежде чем дверь перед ними распахнулась, и в помещение вошёл высокий мужчина на вид лет сорока. Его светлые волосы были заплетены в несколько кос, уложенных сзади, белый плащ, прикрывающий начищенную кирасу, развевался позади, а за спиной виднелась рукоять большого двуручного меча. Холодные синеватые глаза пробежались по арестованным, и губы дрогнули — он плохо скрывал отвращение.
Стражи вмиг выровнялись по стойке “смирно”, а капитан отрапортовал:
— Инквизитор Громмертон, все арестованные построены. За время вашего отсутствия было потеряно восемь человек. Их убийцы будут представлены отдельно.
Инквизитор поднял руку, приказывая капитану замолчать, и сказал:
— В этом нет необходимости, капитан. Убийц подготовить к транспортировке в Геммамонтем.
— Слушаюсь! — выкрикнул капитан.
— И не ори мне в ухо, прошу.
Инквизитор подошёл к заключённым и прошёлся вдоль ряда.
— Сброд. Отбросы общества. Не каждый из вас заслуживает шанса на существование. Но всё в руках Бог-Всеотца. От имени Его и во славу Его, да прибудет с нами свет Истины.
Седой старик, стоящий слева, в нескольких шагах от воина в белом, сплюнул:
— Ты забыл настоящих богов, инквизитор. У твоего Всеотца нет власти перед нами.
Вера в Единого Бога Всеотца начала набирать обороты после истребления Магов Пустоты, и разрасталась, захватывая умы и кошельки граждан Валанта. Но до правления деда Его Величества короля Эрика Первого Валантийского вопрос религиозного противостояния не стоял так остро. Однако, шестьдесят лет назад Король Феон, являясь ярым последователем нового веяния, сколотил Орден Инквизиции Единого и начал планомерно вводить ограничения на веру в старых богов. Порой доходило до откровенной дискриминации, так что люди старались открыто не говорить о своих верованиях.
— Нет греха более скверного, нежели ересь, — с притворным сожалением протянул инквизитор.
Он потянулся за спину, схватив толстую рукоять меча. Сверкнуло лезвие в свете факелов, и широкий длинный клинок вонзился в плоть бунтаря. Старик согнулся, осев, а инквизитор приблизился к его уху:
— Ваши боги давно преклонили колени перед Всеотцом. И ты лично убедишься в этом, попадя в их чертоги.
Старик что-то прохрипел и упал на бок, истекая кровью. Инквизитор вынул платок, вытер кровь с лезвия, и убрал меч за спину. Вокруг гарды вспыхнули руны, закрепляя клинок на кирасе — такому мечу даже ножны были не нужны.
— Уберите это, — бросил он стражам и двинулся дальше вдоль шеренги.
Он приложил руку к голове одного из арестованных, и того скрутило от боли. Не в силах устоять, он упал на колени и начал дёргаться. Всё это продолжалось секунды три, а потом инквизитор его отпустил, и человек едва не рухнул лицом на каменный пол, оперевшись на руки.
— Боль развязывает языки. Боль мешает лгать, — он повернулся к капитану. — Каждого в допросную по одному.
В следующие четыре
