- Простите... И будьте свободны от своего слова, леди...
А меня снова когтистыми кошками зацарапали сомнения. Однако я заставил себя оставить их на потом - у меня еще будет время и возможность, чтобы развеять их. А пока что, раз уж расторжение договора со стороны заказчика-хозяина имело место быть, самое время избавиться от призрака. Тем более, что Вэл отогрелся достаточно, чтобы приступить к выполнению своих прямых обязанностей.
Упокоение призрака прошло быстро. Однако назвать это событие чем-то незапоминающимся или даже будничным ни у кого из присутствующих не повернулся бы язык. Да, уже один тот факт, что призрак не имел ничего против, наоборот, сам желал быть упокоенным, делает событие поистине уникальным. А уж то, с какой верой и горячностью молодой адепт взялся за молитву своему богу, как ярко вспыхнул камень в навершие его посоха и то, как ощутили себя все присутствующие, вполне позволило предположить, что сюда, влекомый сильной верой послушника, действительно снизошел бог света. Потому что одухотворение накрыло всех - это я понял по изменившимся лицам своих друзей, мерисских гвардейцев во главе с их начальником и ветеринара-подозреваемого - и каждого по разному. Никто потом не признался, о чем думал в момент молитвы Вэла, но я и сам вдруг ощутил спокойствие и железобетонную уверенность в том, что и оба расследования доведу до конца, причем так, что невиновные не пострадают, а виновным мало не покажется, и со свалившимся на голову престолонаследием как-нибудь разберусь, и с женой-оборотницей, и даже настолько удачно, что жив останусь. В свете обуявшего меня чувства уже не казалась такой безумной идея о возвращении на границу, равно как и женитьба на оборотнице на двадцать два года младше. Что это было? Божественная благодать снизошла или эмоциональный раздрай в моей душе наконец-то утих. Так или иначе, но результат явно положительный.
Камень-навершие посоха Вэла светился все ярче и к концу молитвы, которую сам послушник не произносил, а просто-таки пел, как красивую балладу о любви, сиял так, что у всех слезы на глаза навернулись, но отвести взгляд никто не мог. В этом ярком белом свете было видно, как распадается, будто кокон грязно-белый силуэт призрака, оставляя вместо себя полупрозрачный образ молодой красивой женщины-трегни, которая весело смотрела на всех присутствующих, задержав взгляд сначала на мне, потом на рыжем эльфе, от любопытства позабывшем о страхе и рискнувшем подняться на ноги. А потом трегни, блеснув на прощание лучезарной улыбкой, растаяла в воздухе, рассыпалась золотыми искрами. Видимо, душа ее наконец-то обрела покой.
- Покойся с миром, дитя Ану, - закончил свою молитву-песнь Вэл и отметил окончание ритуального действа ударом посоха об пол.
И свет померк, тлея крохотной искоркой в навершие посоха.
- Ох, мать моя храгына! - выдохнул, отмерев, Арзабаль. - Вэл, мне показалось, или сюда сам Ану снизошел?
Послушник перевел на него счастливый блаженный взгляд и, широко улыбаясь, ответил, едва не захлебываясь от восторга:
- Ану явил нам свою милость! Причем столь великую, что ее почувствовали все вокруг, а не только я, скромный слуга его! Это... это... - слова у него закончились, остались лишь междометия.
Судя по взгляду, которым Кейн окинул послушника, тот трудоустроен на ближайшие несколько лет - на границе с Проклятыми землями его талантам точно найдется применение. Дело за малым - уговорить Вэла. Но в этом деле у подполковника Мрракса большой опыт.
- Эта хибара теперь все равно, что храм, - присвистнул всегда сдержанный Арз. - Столько здесь божественной благодати пролилось... Слышишь, Клаир? Ты теперь можешь эту развалюху храму Ану золотом по весу втюхать, а те возьмут, как миленькие, и будут считать, что дешево взяли! Если, конечно, будет у тебя такая возможность... - он настороженно взглянул на меня.
Я только плечами пожал. Пока еще рано делать прогнозы относительно будущего господина Эрриля.
- Этот дом не принадлежит мне, - пояснил ветеринар, еще не понимая, куда клонит Арз. - Я его снимаю. Условия, конечно, так себе, но дешево...
Поймав взгляд Иранэля, иду к нему и тихо отдаю распоряжение:
- Активируй карманный портал. Дальнейшие разбирательства переносятся в Мерисс.
- Сам пойдешь или здесь останешься? - только и спросил он, деловито расчехляя какую-то штуковину размером с пол ладони.
- Все пойдем, - сообщил я, повысив голос. - Только оставь тут кого-нибудь прибраться. А то есть у меня смутная догадка о том, что лучше пока что держать операцию в тайне.
Иранэль, подумав, кивнул, потом вновь принялся отдавать приказы. А я подошел к ветеринару.
- Господин Эрриль, сейчас вы посредством портала отправитесь с нами. Прошу подчиниться, иначе за действия гвардейцев я не отвечаю. И не стоит пытаться бежать или выкидывать иные фокусы.
Рыжий посмотрел на меня взглядом побитой собаки.
- У меня есть выбор?
Я честно ответил, что нет.
- Что ж, ваша компания от меня все равно не отстанет, - тяжело вздохнул он. - Это из-за призрачной леди?
- И из-за нее тоже, - я пока не стал зачитывать ему обвинение, решил повременить до застенков княжества. - Но обещаю, господин Эрриль, что Вам нечего бояться, если Вы невиновны, конечно.
- Я не сделал ничего дурного! - эльф возмущенно вскинулся, но тут же сник, понимая, что тут никому нет дела до его возмущения. - Но кому я это говорю... Вы вломились, даже не назвали себя... Явно представители спецслужб... Королевских, княжеских или имперских? Да какая, в сущности, разница? И так все ясно...
Он только безнадежно махнул рукой.
- Мы во всем разберемся - пообещал я ему, чувствуя, как предательски щемит сердце.
Да что ж такое-то!
Ярос,
полтора часа спустя
Застенки и комнаты для допросов почему-то всегда выглядят одинаково. Это не зависит от того, где они находятся и кому принадлежат - империи, Мериссу или, например, Великому Лесу. Каменный мешок в подземной части строения с крохотным оконцем под самым потолком, холод, сырость, темнота, с трудом разгоняемая единственным источником света, минимум мебели, и та ужасно неудобная, но хуже всего - обволакивающее, противно липкое, прибивающее к каменному полу чувство безнадеги.
Вот и от Клаира Эрриля, которого ввели, наконец, в курс дела, веяло безнадегой. Узнав, что он повинен в убийстве четверых эльфов, парень сначала не поверил, потом, когда на стол перед ним легли четыре портрета, а несостоявшаяся жертва явила-таки ему свой суровый лик, пришел в ужас, а после... После было ощущение, что из него враз все кости вытащили, оставив тело растекаться лужицей безнадеги.
- Они что, правда, умерли? - чуть слышно спросил он, косясь на портреты. - Это не шутка?
- К сожалению, нет, - сухо бросил
