— Видимо, твари моё вмешательство не понравилось… — продолжил он со смешком. — Она раздулась до лошадиных размеров, точно её изнутри распирало, пастью щёлкнула так, что у меня от лязга в ушах зазвенело, и вдруг осыпалась пауками на землю, и все они кинулись ко мне. Вцепились в моего Эмона…. тогда я ещё не знал что зверь так называется… Эти пауки… они точно собиралась мою душу вырвать… — Алек попытался улыбнуться, но вышло криво, — Ну, по крайней мере у меня есть хорошее оправдание тому, почему я не переношу пауков.
Я не сводила с Алека взгляда, всматриваясь в черты лица, в тени, в морщинки, и всё не могла насмотреться. В горле стоял удушливый ком. Алек продолжил:
— Через пару дней со мной связался куратор — представитель Эмозора, который ищет таких как я — молодых прозревших. Проверил уровень духовной энергии. Оказалось — бездарен. Так мне и сообщили: — бездарен и слаб. Присвоили низший класс, назначили послушать лекции о мире и его устройстве, а после оставили в покое. Таких как я в особые школы не принимают, но и совсем без присмотра не оставляют. Про тебя я им тоже говорил, и про Тень. Они проверили, сказали, что у тебя потенциала нет — пустышка, слепа как крот, а тень мне видимо из-за потрясения мерещится, так бывает, особенно у слабых Зрячих. Предложили проверить мозги.
— Но я же знаю, что не сумасшедший. Каждый раз, как приближаюсь, эта тварь за твоей спиной впадает в неистовство. Щупальца тянет. Помнит, кто её добычу увёл. А меня такой ужас берёт, словно опять в тот день возвращаюсь. Так и метался — приблизиться не мог, и если совсем тебя не видел — тошно становилось жить.
— Почему же теперь подошёл?
— Испугался за тебя… — признался Алек. — Раньше ничто не угрожало. Тень себя не проявляла, пока я держался подальше. Но Шакал… точно не тот, на кого я могу тебя спокойно оставить. Ему верить нельзя.
— А что же Тень? — резко спросила я.
— Плевать на неё! — он воинственно потряс кулаком над моей головой. — Что, слабо!? Ничего сделать не можешь?! Силёнок маловато стало? Вот и захлопни свои клешни! — Выражение лица у него при этом было, как в детстве — насупленно-серьёзное.
Мне стало смешно и грустно одновременно. Алек пытался за бравадой спрятать ужас перед Тенью, но я читала его на бледном лице так же ясно, как нацарапанную на соседней стене фразу: “Не учёба спасает из моря долгов, а круги под глазами”.
Но, всё-таки он пришёл. Несмотря на страх. Всё-таки сидит рядом, полный сожалений и раскаяния. Я незаметным движением ущипнула себя за локоть — больно. Не сон. Но почему всё это происходит только сейчас? Почему не раньше? Почему не объяснил за столько лет что к чему? — Я сама не поняла, как произнесла эти вопросы вслух.
— И что бы сказал? — покачал головой Алек. — Про Эмонов и Тварь? Ты бы поверила?…я думал, что если буду держаться подальше, то и тебя и меня чувства отпустят, а чёрная хрень за твоей спиной заснёт или ещё что… ведь она себя проявляет, только когда я рядом. Вот как сейчас… Видела бы ты её…
Я обессиленно помотала головой. Алек сбивчиво забормотал, путаясь в словах, словно пытаясь оправдаться перед самим собой:
— С того дня на крыше я всё пытался избавиться от чувств. Думал, если буду груб — ты уйдёшь, и меня отпустит. Для этого и в Питер уехал. Уехал, а спустя неделю испугался… что ты и правда за мной не последуешь. А как увидел тебя в деканате, то вздохнул с облегчением, словно у меня всё это время сердце было придавлено камнем. Потом, конечно, злился пуще прежнего, ещё больше срывался. Даже думал, ты меня приворожила. Глупо, правда? Как не оглянусь — ты вечно следом таскалась. А я, идиот, вместо того, чтобы быть благодарным, бесился как подстреленный боров, — Алек неожиданно вскочил, стал ходить передо мной взад-вперёд, нервно разминая пальцы:
— Ты же избавилась от слепоты совсем недавно, верно? — лихорадочно бормотал он. — Я просто растерялся поначалу. Глаза вновь прозревших не сразу избавляются от дымки, я всё не мог понять… Не мог поверить. А потом, внезапно, появились Узы. И ладно бы кто-то вменяемый… Я бы пережил, отпустил, издалека бы утайкой смотрел. Но Шакал! Он же моральный урод, к тому же опасен! У него нет принципов, нет друзей. Я про него многое узнал! Он брата своего погубил, мать с ума свёл, и собственную семью дьяволу бы продал, будь в том его выгода. Как увидел ваш поцелуй тогда в коридоре — словно очнулся, будто по голове меня приложило. Понял, что ты в опасности, и что не могу без тебя. Навёл справки, пытался с тобой встретиться, но Шакал — точь в точь цепной волк, голодных глаз с тебя не сводит. Неужели не замечаешь? Чёртовы Узы! Как это вообще произошло? Их же только по любви заключают!? А вы с ним едва ли были знакомы! Подумай сама, не может такая сильная связь как Узы случайно возникнуть! Он тебе голову заморочил, а сам свои цели преследует и плевать ему и на тебя и на весь мир. У меня в Эмозоре есть знакомый, мы могли бы к нему обратиться. Ты же не знала ничего! Я поручусь. Он придумает как разорвать Узы без вреда. Пойдём со мной, ты же к этому Шакалу ничего не чувствуешь! Ведь, так? Или…
Наверное, у меня было что-то с лицом, потому что Алек вдруг замолчал, испуганно уставившись на меня. Его Пёс тревожно заскулил, пригнув голову. Может быть, Алек подумал, что сейчас я скажу ему о чувствах к Койоту? Испугался, что опоздал? Неужели эта мысль была для него страшнее, чем Тварь за моей спиной? Неужели и он мучился сердечной болью, просто лучше её скрывал? Всё это время я вовсе не была одна, как думала. Нас было двое — одинаково страдающих от невозможности излить свои чувства.
От этого понимания мой мир поплыл, точно я прозрела во второй раз. Душу захлестнуло горячее, терпкое счастье, от которого сладко заныло в груди. Я бы прыгнула сейчас к Алеку на шею, обняла — крепко-крепко, и долго плакала бы и смеялась вперемешку. Внутри, куда не глянь — всюду залежи слёз и обид, одиночества,
