Фатум заметил их и поднялся, одной рукой опершись на стеллу, а другой снимая чёрную широкополую шляпу. Вайесс узнала её — эту шляпу — такую же она видела тогда, в детстве, и эти иголки в ушах — тоже. Волосы у него были пепельно-серые, короткие и очень неаккуратные, спадающие клоками в разные стороны. Вайесс помнила его другим — таким, как на испытании, — но сейчас перед ней был просто юноша, не намного младше её, и, если бы не перекошенное лицо, его, в отличие от Джона, можно было бы принять за обычного парня. Впрочем, ни он, ни она больше не старели, и судить было тем сложнее. Фатум шагнул вперёд, размашисто сигналя поднятой рукой, и земля под ногами содрогнулась, расходясь ударными волнами и норовя лишить равновесия — ни Вайесс, ни Фабула с места не сошли. Из-за стеллы, с разных сторон появились трое. Один — высокий блондин, у которого за спиной болтались щит и секира, а руки постоянно лежали в карманах, второй — старик с длинными волосами, одетый в какую-то религиозно-белую накидку, у которого оружия не было совсем, а третий…
— Энью… — Вайесс опасливо вскинула брови, но Джон крепко схватил руку, не давая выронить оружие.
Они все знали, каждый из пришедших сюда знал, почему они здесь, будто так всё время было предназначено, будто это — единственное, ради чего стоило прожить десятки лет. Судьба плела свои паутины, связывая друг с другом незнакомые судьбы, перемежая между собой провалы и взлёты, и всё ради этих коротких минут, ради ещё не скрещённых клинков и не сказанных слов, ради не случившихся потерь, ради пока что не побеждённых и не проигравших. Джон отпустил её руку и кивнул вперёд, так что она сделала пару шагов и быстро сбежала с небольшой насыпи, по пути откидывая в сторону мешающийся плащ. Трое сделали то же самое, избавляясь от всего лишнего и доставая оружие.
— Ты не против, что я тоже привёл подчинённых? — обратился Фатум к Джону. Голос у него был мальчишеский, но была в нём какая-то нотка тоски, нотка смерти.
— Нет, — отрезал Фабула, в свою очередь сбрасывая накидку и переливаясь на солнце чернотой чешуек.
— Так и знал, — в пол-лица улыбнулся тот, показывая в сторону тройки. — Познакомлю. Слева направо: Инно, который старик, за ним Харао, а там… С последним, насколько я знаю, вы оба знакомы уже.
— Нимы… — проскрежетала зубами Вайесс. — Теперь и он тоже.
— Правильно, он заменил предыдущего, — сощурился Фатум. В ответ на её лице гневно задёргалась жилка. — Не так уж и редко такое бывает.
Джон осторожно подошёл и, положив руку на плечо, наклонился к самому уху. Что-то внутри сжималось, живот скручивало, становилось тяжелее дышать — это был конец, самый конец, к которому они шли столетиями, и вот он, шанс, который надо во что бы то ни стало реализовать, и неважно, что или кто стоит на пути. Ради Джона, ради неё самой, ради тех, кого уже не вернуть и тех, кого можно будет не потерять. Ради того, чтобы не убегать и не прятаться, встречать лицом к лицу, как подобает воину. Джон произнёс всего два слова — «Спасибо тебе» — два коротких, ничего, по сути, не значащих слова, но её пробрало насквозь, ранило холодным клинком. Ноги не слушались, и она, схватив его руку, сильно сжала, как будто через это тепло хотела передать всё то, что теперь было на душе, хоть и знала, что это невозможно.
— Всё будет хорошо… — слова сами выпали из глотки комком сухости и прорезавшей щёку слезой. Джон в ответ улыбнулся, и, наверное, Вайесс ещё никогда в своей жизни не видела чего-то настолько искреннего и человечного.
— Эй! — крикнул Фатум, приставив обе руки ко рту. — Как насчёт подождать, пока закончат наши друзья? Раз уж мы оба привели компанию, было бы интересно посмотреть!
— Они… — хотел было возразить Джон, но Вайесс отрывисто кивнула, одобряя идею. — Хорошо. Мы дождёмся окончания их боя.
— Вау! — взлохматил волосы Фатум, присев на траву рядом со стеллой и похлопав рукой по земле рядом с собой. — Не думал, что ты согласишься! Садись, вместе посмотрим.
— Воздержусь, — отрезал Джон, прикрывая глаза и ложась в тень кроны ближайшего дерева. Вайесс почувствовала, как его сердце забилось быстрее, может, от того, что пробуждал в его памяти этот парень.
— Как хочешь, — Фатум дал знак своим.
Вайесс прокрутила клинок перед собой, быстро перебирая из руки в руку, потом над головой и ровно воткнула в землю, проверяя силу удара. Потом вытащила и разрезала воздух, слушая, как звенит магическая сталь, переливаясь от лезвия к лезвию, как дополняют друг друга идеальные пропорции, уравновешенные металлической стяжкой. Меч был её вторым телом от острия до острия, такой же непоколебимый, грубый, прямолинейный, но она знала, с какой податливостью он отзывался на прикосновение пальцев, как скользил по предплечью отточенной гранёной болью, как дополнял её стиль боя, прикрывая слабые места. Белый мир отозвался скрежетом и недовольством, будто чуя опасность, но когда руку снова окутал куб, податливо въевшийся в кожу, сдался, уступая превосходящей силе. Гудением ответили чёрные пески, завибрировали разрушенные города и кровоподтёки Стены, в это мгновение отдавая ей всю накопленную мощь, Пустошь ответила мягкой шершавостью татуировки, доверяя одному человеку целый мир, его прошлое и будущее, сожаления и надежды…
— Нападайте.
***
— Чай очень вкусный, — Юнмин сделал ещё глоток. Чувствовалась мята и земляника. — Возьмём ещё?
— Я лучше кофе, — Джон подал знак официанту, заказал латте, и тот ушёл в сторону барной стойки, учтиво кинув. — Вымотался совсем. А, я ещё мороженое взял, будешь?
— Давай… — Юнмин облокотился на подоконник и посмотрел в окно. Свет был приглушённый, но даже так было видно, что шрама на лице не было. Мелко моросил по асфальту дождь.
— Ты очень повзрослел.
— А ты слишком подобрел, Джон. Не помню тебя таким. Это всё та девушка? Она красивая, — усмехнулся Юнмин. — И татуировка ей очень идёт. Ты выбирал?
— Она — наша замена, — объяснил Джон, напряжённо принимая из рук официанта поднос
