Стыдно. Это вот не шутка уже. Наглядный пример - твои действия имеют последствия. Хотя, он хорошо держится, по нему вовсе не скажешь, что Купидон выпустил стрелу с ядом. И он без меня умрет. Это или маска сейчас, или маска была тогда, когда он признавался, что полгода ни с кем, потому, что я.
Или у него пока тоже помутнение. И стоит ждать обратки. Если он так грубо дергал за косички девочку, которая ему нравится. Как он дергает тех, кто ему в душу насрал? Кхм, пардон.
- Олеся! - орет мне из динамика Вика. - Олеся, сворачивай, палево!
Машинально вписываюсь в какую-то подворотню. Дорога с горки. Правее по курсу два гаража, за ними мусорные баки. Не успеваю затормозить, врезаюсь фарой в угол гаража. Позади Вика, уклоняясь, выворачивает джип, и таранит мусорный бак.
Сознание как фильм на медленном воспроизведении, тянется, ничего не понятно.
Только в детстве по своей вине единственный раз попала в аварию, и все. На велике. Там так же медленно все было, не сам момент перед столкновением, а уже после, до тебя не доходит, что случилось.
Вика долбится мне в стекло.
Вываливаюсь из авто. Она хватает с пассажирского мой телефон. Ключи. Сжимает мою ладонь и тащит вглубь двора, в зелень деревьев.
- Бежим отсюда, пока никто не видел!
Хорошо, что не переоделись после физры.
Оглядываюсь на разбитые машины.
Пообедали.
- Ты почему по той дороге поехала? - свалив подальше, Вика останавливается, переводит дыхание. - Я же тебе говорила дворами. Там впереди пост был.
- Задумалась. Так зачем мы сдернули, мы их бросим там что ли?
- А что делать?
Осторожно выглядываем из-за угла. Напротив гаражей пятиэтажка, дом стоит слепой стеной, той где подвал. Дальше кирпичная трансформаторная будка. Безлюдное место.
- Антону позвоним? - предлагаю.
Да, даже думать боюсь, что с ним будет. Бр-р, аж передергивает.
- Физра скоро кончится, - Вика смотрит на часы. - Может, успеем вернуться, ключи обратно подложить?
- А машины?
Подруга кусает кончики пальцев. У нее вид перепуганного ребенка.
- Побежали быстрей, пока звонка не было, - теперь уже сама тяну ее за руку. - Подбросим ключи и напишем записку. Они сорвутся сюда, оформлять дтп то-се, им не до нас будет.
Кое-как успеваем уложиться до конца пары. Продумать текст анонимки времени не осталось, поэтому:
Да, на счет пи эс мы колебались.
Но все же надеюсь, что все обойдется.
Если поднимут записи с камер возле универа, то там прекрасно видно, как мы садимся в машины. На нас с Викой парни, конечно, вряд ли заявят, как на угонщиц, но тогда вроде как придется платить штраф и нам, и им тоже, Вика торопливо объясняла, и я не поняла.
Со звонком из спортзала понемногу вытекает народ. Мы ждем в коридоре, напротив мужской раздевалки.
Они выходят друг за другом, будто закадачные друзья, два симпатичных парня, что вместе тусят по барам-клубам, снимают девушек, в шутку соревнуются, у кого из них действеннее пикап и постель жарче. “У меня больше пятидесяти, точно не помню”. “Да тоже уже давно не записываю их имена.”
- Любимая, ну как ты, все хорошо? - Антон подходит к нам.
Мы с Викой смотрим на дверь раздевалки, закрывшуюся за Сергеем.
- Олеся? - зовет Антон.
- А, да, ничего страшного, - говорю я.
Пока еще.
Его долго нет.
Он не мог не увидеть. Мы специально сложили их сумки друг на друга, а сверху ключи и записку. Антон говорит про новые маты, то, что сейчас половины группы не было на физре и их не доищешься, а таскать там много всего.
Мы ждем.
Сергей выходит.
- Это что такое? - он сует нам с Викой вырванный из тетради листок.
- Что там? - заглядывает Антон. Читает черные печатные буквы. Выдергивает бумагу из рук Сергея, читает еще раз. Смотрит на нас. На него.
- Посмотрите лучше в окно, - Викин голос дает петуха. - Вдруг там правда машин нет.
- Молитесь, чтобы были, - Антон размашистым шагом идет к выходу.
- Если моего джипа там нет, - Сергей идет за Антоном. - Доброжелатель на пару с преступником сильно пожалеют.
Смотрим на их спины, пока парни не сворачивают в коридоре.
- Это они еще не знают, что тачки разбиты, - шепчет Вика.
- Пойдем куда-нибудь, где более людно, - от страха у меня мандраж.
Как-то я случайно разбила любимый одеколон Антона. Тот самый, со строительным запахом.
И он так орал на меня.
Ну как орал.
- Ну, любимая-я-я, пи-и-и-, ну п-и-и-и.
Его аж трясло всего. “Любимая” звучало как еще один мат.
У него проблемы с гневом. Неуравновешенность в крайней стадии. Поэтому и в драки часто ввязывается. Один раз мы сильно поссорились, и я облила его кетчупом. Таким, в бутылках который. Там все - футболка, спортивка, штаны - в кетчупе было. Он швырнул мне в лицо бутерброд. А он так толсто режет хлеб, что мне аж больно стало, кожу царапнуло.
Конечно, я первая начала. Но он коряво варил макароны. Сунул в холодную воду. Хотя я ему говорила: подожди, пока закипит. Он стоял тупил над кастрюлей.
С другой стороны, у многих ведь скандалы на бытовой почве. Вика, вообще, в своего бывшего, Стаса, как-то курицей плюнула. Они сидели завтракали, не выспались ну и что-то там. Пошло-поехало.
До половины первого тремся с Викой в столовой, в тишине. Шума, которого мы ждем, еще нет. Потерпевшие молчат. Мы сами тоже не звоним. Нафиг надо.
На следующих двух лекциях учимся.
Приходит сообщение от мамы, что она заберет меня после пар и “нам надо поговорить”. Ага. Что-то не так с Кевином. И с Аленой Витальевной Макогон. Мы с папочкой вымирающий вид рода Мозарчук, трое негритят пошли купаться в море, один из них тупил, второй замуж уплыл, и вот вам результат - двое негритят.
И то. У Антона фамилия Шевченко. Олеся Шевченко?
- Какие планы? Так, такси надо вызвать, - Вика водит пальцем по экрану. Спускаемся по лестнице. - Звони мне только сразу, как Антон объявится.
У меня аж желудок сворачивается от предчувствий. И подташнивает. Может, сострясение все таки. И мне простительна эта глупость с машиной. Успокаиваю себя.
В дверях сталкиваемся с Антоном.
- Поехали, - он
