Сомнительное такое везение.
- Сначала кроссовки, теперь Сережа, - Вика тычет в экран тюбиком с тональным кремом. - И почему он не мой сосед?
Ну, точно. Сначала кроссовки, теперь Сережа. Я любимица фортуны. Степанида Козлова.
- Ты знаешь, что он мне написал?
- Написал? - облизываю липкие пальцы. - Что?
- Извинился за утро. То, что нагрубил. А потом вот, - изображение перескакивает с подруги на открытый ноутбук.
Выхватываю глазами кусок переписки.
…можем сходить - что-то предлагает павлин.
я только за, а когда? - спрашивает Вика.
сегодня?
сегодня мы хотели в клуб с Антоном и Олесей. Может, ты с нами?
не люблю клубы. Лучше на выходных. С тобой вдвоем.
- Прочитала? - на экране снова появляется довольная Викина мордочка. Хвастается, - мы почти час переписывались. Он нормальный, правда. Не как Стас, - вспоминает своего бывшего и морщится.
- Ничего он не нормальный, - отрезаю я. - Он сегодня в магазине… - начинаю и осекаюсь.
- Что? - Вика отрывается от зеркальца.
Надуваю губы. А действительно, что? Помог собрать туалетную бумагу, когда я навернулась? Заплатил за меня?
- На улице подножку поставил. А потом обзывался, - говорю и со стороны слышу, как оно глупо звучит. Нажаловалась. Еще бы заревела. Это будто бы я пытаюсь ее отговорить, его очернить или еще что-то. Но я не могу, он меня бесит. - С нами только его никуда больше не зови. Ладно, мне пора, - не дожидаясь ответа, сбрасываю звонок.
Смотрю на шоколадный пирог, и он меня тоже бесит. Открываю шкаф, гремлю банками, в поисках сахарной пудры. Глаза натыкаются на пакет с меловой крошкой. Думаю всего пару секунд, а потом хватаю ее и щедро посыпаю угощение.
Ну а что? Просто коробки похожи. Могла же я ошибиться? Чисто случайно.
Мама ест сладкое только до обеда, я это тоже есть не буду. А Сережин отец, к сожалению, попадет под маховик.
Переживет, чай не барышня. Даже не отравится. Наоборот, полезно. Говорят же в рекламе: меловую крошку кушают ложкой.
Правда, не с тортом… Но это детали.
Кому вообще нужен этот ужин?
Мама еще полчаса наводит марафет. Переодеваюсь в новую юбку и блузку, остальные двадцать шесть минут слоняюсь по квартире и пристаю к маме с разной чепухой.
В “Папа Джонс” сейчас такие головокружительные скидки на пиццу. Вика тут смотрела мультфильм “Папа-мама гусь”, говорит, очень смешной. Слышала когда-нибудь про “Папа роб шоу”, там вроде неплохие отзывы? Играла сегодня на паре в интересную игру, называется “Папа Луи”.
Перебрала кучу вариаций со словом “папа”. Окей, между строк не прочтет лишь недоумок.
Но мама не настроена читать.
- Все, - говорит она, поправляя рукава вишневого кардигана. - Пирог-то готов?
- Готов, - забираю на кухне блюдо и выхожу в коридор.
- Леся, ну куда такую некрасивую тарелку, - я медленно закипаю. Возвращаюсь, достаю другую, молочно-белую с кружевными краями, шлепаю на нее десерт шоколадный с мелом.
В дверь к соседям мы звоним в начале восьмого. Открывает Макогон-старший, он, кажется, сменил костюм или, может, просто снял пиджак. Сияет, как фонарь.
- Илья, добрый вечер, - улыбается мама. - Вот и мы.
- Проходите, проходите, Алена, Олеся, - он отступает, пропуская нас в квартиру.
Илья, Алена. Успели познакомиться. Тогда, в лифте? Что еще я прослушала?
Мне это категорически не нравится.
- Вы не смущайтесь, у нас еще не закончен ремонт. Надеюсь, это не проблема.
- Нет, что вы, сущая ернуда.
- А тут у нас что? Тот самый пирог? Волшебно пахнет.
- Не преувеличивайте.
- Я преуменьшаю.
Это ты еще не пробовал.
Смотрю по сторонам. Где реставрация, что почти неделю плясала канкан на нервах всего подъезда. Заметив мой интерес, Илья показывает налево:
- Вот тут сломали стену между кухней и комнатой. Будет одна большая столовая. А там мой кабинет.
Участливо киваю, мол, ясно. Хотя не очень. Большая столовая и кабинет. Тогда останется всего одна комната. На двоих. Или Илья будет спать в кабинете? Или Сергей в столовой? Зачем двум мужикам такое громадное помещение?
Устраивать мутные гулянки до утра под наш любимый матерный аккомпанемент - ехидно шепчет внутренний голос.
Мы сделали ремонт, еее. Было столько мусора, бее. Теперь у нас есть столовая, яяя. И в ней мы будем отжигать. Кряя.
На этой ноте Сергей как раз выходит в коридор. Расшаркивается перед мамой, делает приглашающий жест к столу:
- Только вот стульев пока нет.
Оглядываю помещение. Голые неровные стены, поцарапанный паркет, вместо света свечи, вместо стульев на полу четыре коробки, судя по всему, с нераспакованными вещами. И большой стол, заставленный тарелками.
- Прелестно, - говорит мама. - Такой перформанс.
Дальше мы едим роллы. Филадельфия. Калифорния. Канада.
Болтаю палкой в плошке с соусом и слушаю разговор в стиле “ах, какая вы ( вставьте комплимент ), ах, ну что вы ( хихикайте )”.
Мы с Антоном примерно так себя вели вначале. Чуть много более непристойно, но в целом…
В общем, ясно чем пахнет. Нет, Илья вполне ничего на вид и на маму смотрит так, что глаза горят.
Но у нас не ужин, у нас будто съемки придурочного ток-шоу, типа “Давай поженимся”. Здравствуйте, в студии Илья и Алена, они друг другу нравятся. Не обращайте внимания на эту злую девочку с кислой миной вместо лица, она всего лишь дочь героини, мы потом ее вырежем. А вот этого парня, пожалуй, оставим. Он никому не мешает и, вообще, давайте сюда еще еды, а то он с голодного края, вы посмотрите, он же как хлебоуборочная машина, сметает все подчистую, правда чавкает, но мы потом пустим на фоне какую-нибудь музычку. Да-да, вы правы, реп подойдет.
Держу под столом телефон и переписываюсь с Антоном. Возможно, еще через сто сообщений он поверит, что не надо приезжать и проверять, чем мы занимаемся.
Но это не точно.
- Лесь? - зовет мама.
Поднимаю голову.
- Порежь и положи на эти блюдца, - мама протягивает мне нож и кивает на наш пирог.
Ну наконец-то. Гвоздь программы.
С готовностью отрезаю большой кусок, чуть ли не половину, и кладу Сергею в тарелку. Над тарелкой Ильи мешкаю, все же пытаюсь немного стряхнуть ножом меловую посыпку.
- Спасибо, - благодарит мужчина и первым вознает ложку в угощение. Отламывает кусочек, пробует. Жует. Лихо, даже не удивляется. Глотает. Цепляет следующий.
Смотрю на Сергея. Ах, да, голодный край. Он вроде даже и не жует. Он хотя бы чувствует, что вкус слегонца странный?
- И как?- влезает мама.
Макогон-младший поднимает большой палец.
- Вкусно, однако, - говорит Макогон-старший. И почему-то смотрит на меня. - А вот это белое что?
- Пудра сахарная, - мама тревожится. - Слишком сладко?
- В самый раз. Дочка помогла?
- Немного, - соглашается мама.
- Так и
