- Угу, - утыкаюсь носом в тарелку. Делаю вид, что жую яблоко. Мои уши загораются. И полыхают.
Как-то раз в садике мы с Викой подшутили над одной противной девочкой. Смешали в бутылке воду, оранжевую краску и сахар. Великодушно угостили: новая газировка, Викин папа привез из Германии. Пока гуляли, она выпила полбутылки. А потом два дня не ходила в садик, ее родители сказали, что ту тошнит от нашей водички.
Нам обеим так влетело тогда, что мы потом еще очень долго ни над кем не шутили.
Илья ест и нахваливает, одолел уже третью часть от того, что на тарелке. Вот отчаянный. Это же не вкусно. Он сейчас похож на ту бедную девочку.
- Олесь, а сама что тортик не кушаешь? - спрашивает Илья сладким голосом. - Худенькая такая, давай я за тобой поухаживаю, отрежу, - он тянется за ножом.
А, нет, никакая он не бедная девочка. Ясно в кого сынок такой остряк.
Резко встаю из-за стола.
- Надо, наверное, лишнее убрать? - для виду сгребаю пару блюд и выхватываю тарелку из-под носа Ильи.
- Олеся! - возмущается мама. - Человек же ест!
- Сама мне вечно говоришь, что мучное на ночь вредно, - торопливо забираю заодно и сам пирог, - вот утречком завтра, с чайком, - выхожу из комнаты.
Через завал коробок пробираюсь в столовую. От дверей пустое пока пространство, огромное, можно на велике кататься. Дальше стойка отделяет кухонную часть.
Вытряхиваю остатки пирога в мусорное ведро и ругаюсь себе под нос.
- Тебе не слишком нравится ходить по гостям, да? - раздается за спиной голос Ильи. На стол он ставит пустую тарелку Сергея. - Съел. Даже не понял.
Сережа видите ли не понял. Как так можно, пихать в себя все, без разбору. Сильнее чем его рожа и чем этот вечер, раздражает только тот факт, что пижон-павлин-Макогон-Самогон никак не реагирует. Почему он меня злит, а я его не могу?
- Или сделал вид. Извините, - искренне говорю мужчине, разгибаясь. - Просто ваш сын…
- Что? Уже успел тебя достать?
- Так заметно? - ополаскиваю в раковине блюдо.
- Знаешь, - доверительно говорит он, - с этим ремонтом, меня-то почти не бывает дома. Только рабочие. И Серега как включит музыку на всю катушку, с восьми утра и до вечера, - Илья берет у меня из рук чистое блюдо, ставит в сушилку. - Соседи уже приходили жаловаться. У многих маленькие дети.
- Дети отдельная тема, - передаю ему следующую тарелку. - Недавно на четвертом этаже ребенок орал от заката до рассвета. А потом нас с мамой позвали понятыми, соседка ударила ножом мужа, порвала легкое, его в больницу, ее под следствие, ребенка забрали.
- Кошмар, - Илья качает головой. - Твой торт с мелом на этом фоне наивная выходка. Если, конечно, не держишь в запасе мышьяк или цианид, - мужчина улыбается, широко, открыто, точь-в-точь как Сергей. - Мир?
Невольно отвечаю улыбкой.
А он стратег. Даже если и думает, что я избалованная кретинка, то все равно из-за мамы придерживается старой, как мир истины - держи друзей близко, а врагов еще ближе.
- Лесь, тебе Антон звонит, - кричит мама, ее голос и “Нирвана” на звонке все громче, она появляется в проеме, - вы в клуб собирались? Ого, какое помещение получилось, - мама вертит головой.
- Я на ночь у Антона останусь, - быстро чмокаю ее в щеку, перед тем, как уйти. - До свидания. - Илье. Шепотом. - Мир.
Опрометчиво думала, что на сегодня все, уже ничего хуже быть не может, пока не села в машину к Антону.
- Привет, - с переднего сиденья оборачивается Женя.
Может.
- Привет, - я сейчас похожа на кассиршу из супермаркета, такая же “счастливая”.
- За Викой и погнали? - Антон ловит мой взгляд в зеркале. - Как вечер, как соседи?
- Скука смертная.
- Точно?
- Преточно.
- Ничего, ща зажжем, - Женя хлопает в ладоши.
Сомневаюсь. Набираю сообщение Вике. Узнав, что с нами Женя, подруга отказывается ехать.
Лучше такси.
Везет, у нее есть выбор.
А Женя тем временем вовсю чешет языком. Он рассказывает про Георгия. Снова. Не понимаю, что у этого типа общего с Антоном.
Георгий или ласково Гуленька живет у Жени дома больше года, в отдельной комнате. Была там - он все загадил с пола до потолка. Это голубь, или голубка, у нее было что-то с крылом когда парень ее нашел. Лечил он или что делал, но голубь не может оправиться второй год. Иногда Женя ходит с ним в парк гулять. Нет, не на поводке.
По-моему у него платоническая зоофилия. Или как это еще назвать.
-… потому, что я живу на девятом этаже, - болтает Женя. - может, Гуленька просто боится. Я сам боюсь ее отпускать с такой высоты. И поэтому я ищу квартиру на первом. С балконом. Поначалу сниму на месяц. Тогда Гуленька сможет прилетать обратно. Если все пойдет гладко, то я…
- О-о-о-й, - не выдерживаю и стукаю лбом об стекло. - Антош, сделай погромче, там моя любимая песня.
Читаю сообщение от Вики.
Ну, как там Гуленька? - ржущий до слез смайлик. - Лесь, только я не одна. За мной щас Сережа заедет. Раз там еще Женя, еще один человек не помешает, да?)
Глава 4
Всех колбасит под “Женю на движении”. Исполнительница, еще когда участвовала в песенном шоу по телику, уже казалась ненормальной. Нашему Жене нравится, он пританцовывает, сидя на вип-диванчике, но уйти в отрыв не может, пока не договорит. А слов в арсенале еще много, у него в голове склад тире голубятня а-а-а, вот такой ширины, а-а-а, вот такой глубины.
- Лесю Гуленька боится. Когда она была у меня, Гуленька даже не вышла на кухню, хотя я звал её кушать.
Рядом с Женей на диване развалился Сергей. Он слушает всю эту дребедень про голубя с непроницаемым лицом. Временами отрывается на свой айфон и на девушек из соседней зоны, которые дефилируют мимо нашего столика до туалета и обратно один раз в две минуты. Я, похоже, пропустила заявленный в программе показ мод.
Или есть другой вариант: они всем скопом страдали запорами. Приняли “Дюфалак” и давай рассекать. У них такие счастливые лица, о чем еще это говорит?
С облегчением вас, девушка, которая поправляет ремешок босоножки у нашего столика.
И вас, девушка, которая болтает телефону у меня над ухом и визгливо смеется.
О, снова вы? Привет кишечнику. Что на этот раз? А, все, вижу, вы потеряли сережку. Только повернитесь к лесу задом, а ко мне передом, если
