— Намного, — наконец-то отвечаю ему, забираясь под одеяло в кровать прямо напротив него. Он лежит на боку, смотрит на меня, разрушая весь мой «метод расслабления», который я провела совсем недавно над собой. Пять секунд, и я снова натянута как струна. — Ладно, эм, доброй ночи, — бормочу я, отворачиваясь от него.
— Я отлично провел время сегодня вечером, — тихо говорит он. — Спасибо за предоставленный шанс.
— Оу, да не за что, это тебе спасибо за помощь нам. И не беспокойся о Ретте, он придет в себя. Возможно.
— Кстати об этом, мы можем как-нибудь поговорить?
Поворачиваюсь назад к нему и, несмотря на свое обычное мнение, сейчас я благодарна за низкое прикрывающее освещение.
— Конечно. Что такое?
— Я рассказал тебе и парням очень много о себе. И я знаю, что ты отклоняешь какие-либо личные вопросы, что нормально. Но если я собираюсь жить с вами в автобусе, может, ты просветишь меня про некоторые взаимоотношения?
— Например? — озадаченно спрашиваю я.
— Коннер — твой брат, а Брюс — твой дядя, эта часть понятна. Но, как Ретт и Джаред начали играть? Потому что, должен тебе сказать, остальным пришлось вытащить Ретта сегодня вечером. На самом деле, он угрожал расчленить меня, когда уходил. Думаю, что сейчас он может стоять снаружи, прислонившись ухом к автобусу, и ждать повода, чтобы убить меня.
Я бы не удивилась, но не более чем тому, что он вообще оставил нас здесь одних. Но Ретт знает, что если мне потребуется помощь, и я позову Коннера, то мой брат надерет задницу Кэннону в считанные секунды, не задумываясь ни о последствиях, ни о муках совести, а затем сломает ему шею, как прутик. Я подозреваю, что Ретту просто нужно было немного пространства, чтобы смириться с тем, что он тоже наконец-то понял, что Кэннон безобиден. Ретт всегда уверен в плохом, поэтому ему гораздо легче убрать кого-то, нежели дать ему шанс. Он просто видит в этом свою возможность причинить тебе боль. С его настроением на сцене сегодня вечером я рада, что он вышел прогуляться. В этом автобусе уже и так начинаешь испытывать клаустрофобию.
— Ретт немного гиперопекающий, но его сердце в правильном месте. Он любит меня и Коннера, вот и все. Мы через многое прошли вместе, так что он с подозрением относится к новым людям.
Он приподнимается на локте и подпирает щеку рукой.
— Вы, ребята, все выросли вместе или...
— Ага.
— Достаточно, нет необходимости вдаваться в подробности,— смеется он.
— Не буду.
— Хорошо, я могу понять намек. Итак, где выступаем дальше?
— Я знаю, что мы здесь еще на одну ночь, а потом, честно говоря, понятия не имею. Надо будет спросить у Брюса, — зеваю я, глубже зарываясь в подушку. Закрываю глаза и пытаюсь выровнять свое дыхание: наша непосредственная близость, приглушенный свет и тихие ночные голоса делает это более трудным, чем обычно. Но я чувствую тяжесть его взгляда на себе: он не двигается, новые вопросы умирают от желания вырваться из его рта. Я задавала ему много вопросов, и он слепо верил нам, поэтому я решаю кинуть ему косточку и открываю сонные веки:
— Что?
— Почему ты делаешь все это? — он крутит пальцем в воздухе. — Группа, путешествия. Почему ты делаешь все это?
—То, что я не знаю все наши остановки, не значит, что мне это не нравится.
— Думаю, что именно это и значит. Ты в курсе каждой мелочи, происходящей с Коннером, а также перемен настроения Ретта, вещей, которые тебя действительно заботят.
Я закатываю глаза в почти полной темноте, парируя над его чересчур острым замечанием.
— Ты не прав. Я люблю группу.
— Это я знаю. Это совершенно ясно, что ты любишь каждого из них. Но нравится ли тебе быть в группе?
Жертва расспроса — ненавижу это. Словно приготовленная букашка на летнем тротуаре; моя кожа горит, горло чешется, и я чувствую себя беззащитной без моей брони.
Когда ребята вернутся? Ему уже удалось проникнуть в мои тайные мысли, и теперь он пытается обезоружить меня еще и в реальности.
— Слишком много вопросов, мне очень жаль. Забудь все, что я сказал, — его голос смягчается, поскольку он поворачивается спиной. — Спокойной ночи, маленькая ведьмочка.
— Спокойной ночи, — бормочу я, настолько расстроенная и далекая ото сна, насколько это вообще возможно.
Следующим утром соблазнительный запах бекона и приглушенный непрекращающийся смех Коннера будят меня. Потянувшись, я поворачиваюсь и вытягиваю шею, чтобы выглянуть из-за кровати, и молюсь, чтобы не Коннер готовил еду.
— Бетти, где мои рыбки?
Он был наготове, явно ожидая момента, когда я проснусь. В конце концов, он заметил пропажу своих питомцев, а я надеялась, что он уже забыл о них.
— Мы купим еще, приятель, я обещаю, — хриплю я непривлекательным утренним голосом. — И с добрым утром тебя.
Он подскакивает и хватает меня за руку, вытаскивая из теплой кровати.
— Кэннон и я готовим завтрак!
Торопливо проверяю свой наряд на наличие возможных неполадок, лихорадочно провожу руками по волосам и незаметно вытаскиваю какое-то скопление из глаза.
— Я чувствую аромат. Что вы, ребята, готовите?
— Кэннон, что мы готовим? — спрашивает Коннер, от чего я захихикала.
Кэннон с ухмылкой оборачивается к нам со своего места возле маленькой кухонной плиты. Сейчас я уверена, что выгляжу как оживший мертвец (Привет из склепа), тогда как Кэннон выглядит лучше, чем любой завтрак. Его влажные волосы кажутся почти черными, он босой и на нем только джинсы. Снова. У него есть рубашки, я знаю, что есть, сама видела, как он их носит. Так какого черта он постоянно оголяет торс?
— Коннер, а что же мы готовим? Ну же, ты знаешь.
Моя спина напрягается, а руки тотчас сжимаются в кулаки. Что за игру он затеял, поддразнивая приятеля? Я открывают рот, чтобы спросить его об этом, когда Коннер щелкает пальцами:
— Сэндвичи на завтрак!
— Именно! — подмигивает Кэннон.
Моя голова поворачивается туда и обратно, с одного на другого, челюсть отвисает, а в голове крутятся шестеренки, пытаясь осмыслить то, что только что произошло.
— Кто-нибудь проснулся? — кричит Брюс снаружи, после чего слышится стук в дверь.
Он отказывается спать в автобусе, всегда ночуя в гостиничных номерах. Удобно, учитывая, что все кровати были заняты.
Кэннон впускает его, а затем возвращается к раскаленной сковороде.
— Доброе утро, Брюс. Ты как раз вовремя к завтраку.
— Мне не надо, спасибо, — он похлопывает себя по животу. — Я перекусил в отеле. — Он ловит мой взгляд, и его глаза сужаются.
