Из его груди под моей щекой вырывается шумный продолжительный выдох.
— Я благодарен, сынок, за то, что сказал мне и что помог ей. У меня заняло много времени, чтобы понять, что нет необходимости беспокоиться на счет тебя. Ты хороший человек. И то, что я говорил до этого, ну…
— Мы не должны снова вспоминать об этом, — перебивает его Кэннон, это вызывает мое любопытство, так что я поднимаю голову и подозрительно смотрю на него.
— Вспоминать, о чем?
— Ни о чем, — Кэннон трясет головой, пытаясь притянуть меня обратно к себе, и посылает Брюсу многозначительный взгляд.
— Не-а, — решительно протестую я, держа голову прямо. — Скажите мне.
— Твой дядя был обеспокоен тем, что ты можешь быть для меня отвлечением, — бормочет он, отворачиваясь в сторону. Вот опять это слово.
— Красотка (Pretty Woman), — рассеяно бормочу я, и его голова поворачивается обратно, а карие глаза изучают мои.
— Инстинкт, — в ответ шепчет он со всей серьезностью и чувственностью.
— Прекрасный инстинкт (Pretty Instinct), — вздыхаю я, думая, что это идеальное заглавие для нас. Может быть, я напишу песню под таким названием.
Мой дядя стонет, и его кости хрустят, когда он встает.
— Давай отвезем тебя в отель, девочка. Я заеду за тобой утром после того, как у тебя будет время сделать звонок.
— Эм, Брюс, — Кэннон аккуратно сдвигает меня так, чтобы он тоже мог встать.
— Я отвезу Лиззи и…
Он отказывается отводить взгляд от моего выглядящего хмурым дяди, но почесывает голову с извиняющимся видом, а уголок его рта нервно подергивается.
— Я останусь с ней, а утром доставлю обратно. Сделаете мне одолжение? Я обещал Коннеру, что мы приготовим завтрак. Поэтому, можете сделать это или занять его, пока я не вернусь?
Ни в коем случае я не оторву взгляд от своих коленей, я словно в огне горю, заливаясь стыдливым румянцем от того, что мой дядя, должно быть, думает.
— Ну что ж, — растягивает Брюс, несомненно, это только усиливает мои страдания. — Она двадцатитрехлетняя женщина, которая до настоящего момента проделывала хорошую работу, чтобы позаботиться о себе. Хорошо, полагаю, я должен пойти и заставить Коннера подвинуться, увидимся с вами, ребятки, утром. Не опаздывайте. Я не готовлю, и дальше мы отправляемся в Линкольн, восьмичасовая поездка без остановок. Там будет три выступления. И серьезные — Adamo’s, Jenning’s Jukebox и The Fieldhouse. Необходимо, чтобы все были в наилучшей форме. Доброй ночи, — произносит он, закрывая за собой дверь в комнату Коннера.
— Он ушел. Можешь поднять глаза, моя маленькая застенчивая сирена, — доносится до меня поддразнивающий шепот Кэннона.
— Мой инстинкт подсказывает мне надрать твою задницу. Поверить не могу, что ты сказал моему дяде, что мы собираемся спать в номере отеля вместе! — я хватаю самую ближайшую вещь, которую замечаю, пачку карт для игры в Уно, и швыряю в его голову.
Он уклоняется и смеется, быстро приблизившись, чтобы схватить мою руку.
— Давай, собирай свои вещи и пошли. Я хочу, чтобы ты успокоилась, отдохнула и обрела уверенность обсудить все утром. Вместе мы начнем устранять все, что тебя беспокоит и обременяет, все проблемы одну за другой, пока ты не станешь совершенно счастливой и полностью моей, конечно.
Он снова начинает эту «ты моя, и мы будем жить долго и счастливо» фигню. Моя реальность не такая, о которой пишут в детских сказках. И как бы сильно я этого не хотела, я не могу отключить циника в своей голове. Хотя Кэннон опровергает это. Я так надеюсь, что он не прекратит эту борьбу.
И наше текущее местоположение — еще одно тяжелое препятствие. Огайо становится все ближе и ближе. Дом. Перерыв. И какой штат прямо перед Огайо на нашем пути? Индиана. Кэннон проделал огромный путь, хорошо провел время, повстречал несколько новых людей, но, несомненно, он захочет вернуться домой, к стабильности.
Все те сказки заканчиваются одинаково — «Конец».
Но пока он здесь, пусть и имея бредовые идеи, приходящие ему в голову, я собираюсь наслаждаться этим. Я бы лучше позволила произойти этому хотя бы раз и запечатлела в памяти все, что я могу запомнить — каждое слово, каждое прикосновение, каждый поцелуй и ласку, его взгляд, запах, звуки, чтобы утешать себя, когда он однажды уйдет.
— Твой телефон сходит с ума, это Ретт. Хочешь, чтобы я ответил? — кричит Кэннон через дверь в ванную комнату, прорываясь сквозь безмятежность, окутавшую меня в пенистой ароматной ванне.
— Конечно, не хочу, чтобы они волновались, да и Брюс, вероятно, уже спит. Мой код 1212, — отвечаю я, снова прикрывая глаза и погружаясь глубже в воду, наслаждаясь шелковистыми прикосновениями к своей коже и тем, как расслабляются мышцы.
К счастью, через несколько минут он стучит в дверь снова и, испугавшись, я просыпаюсь за секунду до того, как моя сонная голова погрузилась бы под воду. Думаю, это тоже разбудило бы меня, но все-таки лучше крик Кэннона.
— Я принес свежие полотенца и собираюсь положить одно вместе с твоей пижамой на тумбочку, закрой глаза.
Почет и слава за хорошую попытку, но он что, думает, я не замечу?
— Ты имеешь в виду, что ты закроешь свои глаза?
— Именно так я и сказал.
— Угу.
Прикрыв свою грудь скользкими руками, и скрестив ноги, я кричу.
— Входи!
Дверь медленно открывается, и из-за нее показывается голова Кэннона, глаза закрыты. Он вытягивает руку, обшаривая вокруг в поисках столешницы.
— Слева, вверх, уже теплее, — я направляю его сквозь смех. — Горячее, о, ты огненно горяч, вот оно! — я аплодирую, когда он кладет вещи возле раковины с триумфальной улыбкой на губах.
— Спасибо, Кэннон, — мурлычу я, прекрасно осознавая, что, хлопая в ладоши, я обнажаю свою грудь, и от его близости мое желание нарастает. Хотя он остается джентльменом и не подглядывает, я чувствую себя распутной, и это самое дерзкое поведение по отношению к противоположному полу, которое когда-либо было свойственно мне. Нет, не было ничего смелого и дерзкого между Реттом и мной — просто две сломленные души неуклюже (и очень быстро) утешили друг друга.
— Рад стараться, — хмыкает он, и этот резкий и мучительный звук означает, что и его борьба с искушением также тягостна, как и моя собственная. — Тебе помочь выбраться отсюда?
Его губы насмешливо изгибаются. Он восхитителен, стоящий здесь и пытающийся быть учтивым соблазнителем… и его глаза по-прежнему закрыты. Все, что на нем есть, это спортивные шорты и ухмылка. Он
