— Почему… ох, не вешай трубку, — я проверяю экран телефона. — Кэннон, это отец Коннера. Давай я перезвоню тебе.
Я переключаюсь на вторую линию, испытывая паранойю, что испорчу все планы Приятеля.
— Алло?
— Элизабет, это твой па…эээ, это Ричард, — произносит он.
— Да, я знаю. Где ты?
— В двух часа езды.
Он или провел за рулем всю ночь, или выехал очень-очень рано, и это снова привело меня в неописуемый шок.
— Куда конкретно мне следует ехать?
Я даю ему соответствующие указания и, повесив трубку, иду напролом к Коннеру, чтобы забрать его. Это оказывается не так уж и сложно, потому что он приходит практически в исступление, когда я говорю ему о звонке.
Позже приезжает такси, и мы возвращаемся к автобусу. Коннер взлетает по ступенькам и врывается в дверь, когда Брюс открывает ее.
— Ого! Полегче, приятель, — произносит Брюс. — Где-то пожар?
— Мой папа почти что здесь! Я за своей сумкой!
Он несется мимо него в свою комнату.
— Сколько? — дядя с серьезным видом спрашивает меня.
— Меньше двух часов, — бормочу я, тяжело опускаясь на скамейку. — Где мальчики?
— Пошли купить что-нибудь поесть. Надеюсь, они поторопятся. Я собираюсь исчезнуть на то время, пока твой отец не уйдет. Ради тебя и Коннера. Я знаю свои пределы, и вам, детишки, не нужна мерзкая сцена.
— Он здесь? — вопит Коннер, выбегая из комнаты; сумка ударяется обо все, что попадается на его пути.
— Пока нет, приятель, еще немного, — я хихикаю над ним. — Крепко обними дядю Брюса на прощание. Он должен уйти, чтобы заняться кое-какими делами. Пройдет некоторое время, прежде чем ты увидишься с ним снова.
Я заканчиваю фразу слегка хриплым от накатившего уныния голосом. Коннер душит его в объятиях, и от меня не ускользает то, как дядя слегка вздрагивает. Как я тебя понимаю; может, вместо того, чтобы просто выжать из тебя жизнь, он вправит тебе спину, и ты будешь чувствовать себя лучше.
Брюс смывается, и мальчики появляются около тридцати минут спустя и застают то, что, должно быть, похоже на цирковое представление. Коннер не может усидеть на месте, в буквальном смысле находясь в неудержимом возбуждении, а я сжимаюсь в комок, пытаясь заглушить беспокойство.
— Вероятно, ты не поверишь мне, но я безумно скучал по тебе, —приветствует меня Кэннон, притягивая к себе.
— Ага, верно.
Я насмехаюсь над ним и уклоняюсь от его объятий.
— И не пытайся применить эту дыхательную фигню, это не сработает. Иди, — я тяжело вздыхаю, когда по лицу скатывается слеза, и наклоняю голову, — иди, попрощайся с Коннером.
— Моя драгоценная девочка, — он жалеет меня, чем бесит еще больше, — да пошло оно все, давай поедем с ними! Я не хочу, чтобы ты была несчастна. Давай отправимся на Гавайи. Ты можешь смотреть за Коннером, а я за тобой.
Он ласково прикасается к моему виску своими теплыми мягкими губами, тихо разговаривая со мной.
— Если это заставит тебя чувствовать себя лучше, то я в деле.
— Лиз, нам бы здесь не помешало немного помощи! — вопит Ретт где-то позади нас, тем самым давая мне необходимый предлог, чтобы уйти от этого идиотского, бессмысленного разговора.
— Что?! Приятель, что ты делаешь?
— Забираю своих рыбок, — заявляет он и смотрит так, будто у меня две головы, пытаясь незаметно спрятать сачок за спиной. — Папа любит рыбок. У него есть большой аквариум!
— Я знаю, Кон, но… эм…
Вот дерьмо, и что я должна сказать на это?
— Я буду скучать по ним, если ты их заберешь. Для меня они будут частичкой тебя, пока ты будешь в отъезде.
Это не ложь, по крайней мере, последняя часть.
Он кусает губы, по шарканью ноги и мечущимся глазам очевидно, что он погружен в серьезные размышления.
— Ладно, Бетти, но хорошо заботься о них.
Мое хихиканье выдает намек на слезы, которые я проглатываю.
— Обещаю.
Стук снаружи… и моя спина ударяется о край двери спальни. Ох, твою же мать! Все происходит в одно мгновение, и тело Коннера с силой отбрасывает меня в сторону, когда он спешит ответить на стук.
— Блин, — Ретт спешит ко мне, — ты в порядке?
Он помогает мне удержаться на ногах и осматривает меня, приподнимая сзади мою футболку.
— Крови нет, но завтра будет болеть.
— Лиззи, ты…, — Кэннон замолкает, не понятно, то ли он в панике, то ли в недоумении, почему Ретт задирает мою футболку. — Что…эээ, могу я чем-нибудь помочь?
— Коннер впечатал ее в дверь, когда проносился мимо, и повредил ей спину, — объясняет Ретт.
— Дай мне посмотреть.
Он отталкивает руку Ретта, чтобы осмотреть самому.
— Тебе нужен пакет со льдом, милая? — спрашивает он, целуя место удара, где кожа, как я предполагаю, уже покраснела или даже стала черно-синей.
— Я в порядке, давайте выбираться отсюда, пока он просто не забрал его, — ворчу я, проходя мимо них обоих.
— Элизабет, — мой отец, стоящий в моем автобусе, приветствует меня.
Я игнорирую его и иду прямо к Альме, чтобы обнять ее. Еще одна загадка: этот замечательный человек по какой-то причине остается с ним.
— Альма, — я обнимаю ее, несмотря на боль, — как ты?
— Моя дорогая Элизабет, — воркует она, сжимая меня в ответ. — Как ты поживаешь, моя прелестная девочка? Такая красивая.
Она отстраняется и гладит меня по волосам так же, как делала раньше, и мне приходится подавить вздох.
— У меня все прекрасно. Хотя я скучаю по тебе. Ты присоединишься к ним на Гавайях? — прямолинейно спрашиваю я, поглядывая на отца краешком глаза. Несомненно, он знает, что я проверяю.
— Да, — она кивает головой, хлопнув в ладоши. — Не могу дождаться! Наконец-то отпуск.
Она смеется и толкает Ричарда локтем в бок.
— Ммм, — его единственная реакция. — Я поздоровался с мальчиками Фостер, но мне кажется, я не встречал этого молодого человека, стоящего на страже рядом с тобой, дочка. Не хочешь официально нас представить?
— Я действительно кое-что хочу. Ты не…
— Кэннон Блэквелл. — Он обходит меня и протягивает руку, стрельнув в меня «как тебе не стыдно» взглядом. Мы должны поработать над этим, определенно должны.
— Рад познакомиться с тобой. Ричард Кармайкл. А это Альма. Она с нами с тех пор, как Коннер был еще в пеленках.
— Приятно познакомиться, — Кэннон улыбается и берет ее руку. И моя шестидесятилетняя бывшая няня заливается краской от смущения.
— Я готов! — громко требует Коннер, возвращая к себе всеобщее внимание. — Обними меня, сестра, мы уходим.
А если я не обниму, не значит ли это, что он
