Он уселся пить кофе, пока я нянчилась с Розой, и, казалось, не спешил на свою прогулку. Нелла удобно улеглась рядом с ним — я была уверена, что она тоже никогда не любила большую гостиную.
— Эти картины оживляют комнату, правда? — спросила я.
— Да. Я рад, что они снова на виду. Они для меня словно старые друзья.
Лео был в таком хорошем настроении, что я сказала:
— О некоторых картинах я знаю из книги, которую ты давал мне — может быть, ты расскажешь мне об остальных?
— Конечно, — он встал так быстро, что чуть не опрокинул свою пустую чашку с блюдцем.
Роза дремала, поэтому я уложила ее в кроватку и тоже встала.
Лео подошел прямо к Психее.
— Ты знаешь историю Психеи?
— Да, она была в книге, я все прочитала о ней.
Он стоял перед картиной, глядя на Психею, робко открывающую дверь в розовый сад Эрота.
— Ты читала сказку о Красавице и Звере? — спросил он, не глядя на меня.
— Да, еще вчера я читала ее Флоре.
— Что-то... предположим... из мифа о Психее и Эроте послужило основой для сказки о Красавице и Звере.
— Наверное, то, что Красавица целыми днями была одна в замке, — сказала я, подумав.
— Да.
— Нет, не совсем это, — передумала я. — Я знаю, что Психея считала своего мужа ужасным чудовищем, таким, как Зверь — но он не был таким, верно? Он был прекрасным богом любви.
— Может быть... — Лео говорил очень медленно, — в глубине сердца... Зверь тоже чувствовал себя богом любви.
— Но Зверь же не был им?
— Нет, — последовала долгая пауза, затем Лео спросил: — Значит, для Зверя нет надежды?
Я смешалась.
— Нет, она была, потому, что он превратился в прекрасного принца, когда магическая молния разрушила злое волшебство. Тогда он женился на Красавице, и они зажили счастливо.
Внезапно Лео перешел к другой картине.
— Навсикая — наверное, ты знаешь ее историю?
— Да, — я рассказала ему, как представляла, что она стоит, прикидывая, что приготовить Одиссею на ужин, и вдруг видит, что он уплыл. Лео усмехнулся, затем перешел к Бальнеатрикс.
— Я искала ее в книге, но нигде не нашла ее имени, — сказала я.
На этот раз Лео рассмеялся от души:
— Это не имя девушки — это латинское название для прислуги в банях.
— Так вот почему она предлагает полотенца! Она — служанка! — я почувствовала себя такой глупой, но тоже засмеялась. — А я-то думала, что у нее такое милое имя. Теперь я не знаю, как ее звать.
— Почему бы не назвать ее Флавией?
— Это тоже мило, — одобрила я. — Оно латинское? Я не знаю латинских имен.
— Знаешь, а одно даже используешь каждый день.
— Но твое имя — греческое.
— А ты и не используешь его каждый день. Флора — имя богини цветов.
— Цветов! Значит, обе мои дочери — цветы! Никогда бы не подумала.
Лео улыбнулся — слава Богу, он вновь был в хорошем настроении. Я подвела его к Клитии, стоящей, на коленях в зеленом платье, с руками, протянутыми к солнцу.
— Ее историю я тоже не нашла.
— Бедная Клития — она безнадежно влюбилась в бога солнца, самого золотоволосого Аполлона. Но она никогда не находила ответа в его глазах и чахла от неразделенной любви, пока боги не сжалились над ней и не превратили ее в подсолнечник.
Хотя был теплый вечер, я почувствовала озноб по телу. Клития, любившая Аполлона безответно, безнадежно... Но Лео еще не закончил говорить:
— С тех пор цветок подсолнечника, в память о верности Клитии, поворачивается вслед за солнцем, пока оно совершает свой путь по небу. Мур написал о нем в поэме, если я правильно припоминаю:
Нет, истинно любящее сердце никогда не забудет,
Истинно, любящий взгляда не отведет...
Лео замолчал, вспоминая про себя строчки, затем продолжил:
Словно подсолнух, смотрящий, как солнце заходит,
Тем же взглядом, каким он встречал восход...
Истинно любящее сердце никогда не забудет — и я не могла забыть, не могла. Я не хотела забывать...
До меня дошло, что мой муж все еще говорит со мной.
— Ты тоже так считаешь, Эми?
— Что? Что я считаю?
— Что ее волосы очень похожи на твои. Чуть темнее, но вьются точно так же. Я всегда вспоминал твои, когда смотрел на эту картину, — Лео, запнувшись на мгновение, понизил голос, — Эми, я никогда не видел твоих волос распущенными — может быть, ты покажешь их мне сейчас?
— Сейчас? Но... — запнулась я.
— Тебе все равно скоро идти в постель, — настаивал он. — Ты все равно распустишь их, чтобы заплести в косы. Я был бы так благодарен тебе, если бы ты сделала это сейчас.
Благодарен — это я была ему благодарна, так чем я могла на это ответить? Но все-таки я очень смущалась, вытаскивая шпильки. Когда мои волосы упали, я встряхнула ими, и они окутали меня словно занавеска. Я повернулась к Лео спиной.
Какое-то время я стояла — сзади было молчание. Затем он заговорил снова.
— Можно мне... потрогать их?
— Да, конечно.
— Спасибо, — прикосновение Лео было очень легким, я едва чувствовала, как он гладит мои волосы.
— Можно... можно, я подберу их снова? — наконец прошептала я.
— Да, да...
Прежде, чем я обернулась, дверь закрылась за моей спиной.
Глава тринадцатая
Теперь Лео снова был дома. Утро он проводил с мистером Селби, а затем брал Флору на прогулку. Как-то он взял ее на домашнюю ферму с собой на машине. Флора вернулась, вся в восторге от утренних впечатлений — цыплята, куры, гуси. На следующий день, когда он пришел за ней, она потребовала:
— Ферма, папа, поехали на ферму.
— Если будет время, Флора, — улыбнулся он. Конечно, время нашлось. Флора прибежала ко мне после поездки с перемазанными грязью чулками и с соломой в волосах.
— А что ты видела сегодня, мой цветочек? — притянула, я ее к себе.
— Поросят — детишек свинки, — Флора светилась удовольствием. — Я чесала им за ухом, а они шумели, вот так: — она вдохнула поглубже, и издала пронзительный визг. Глядя на ее личико, я не могла сдержать дрожь.
Когда Лео пришел в детскую, я остановила его.
— В будущем, если ты возьмешь Флору на ферму, никогда не показывай ей свиней.
Он слегка улыбнулся.
— Уверяю тебя, Эми, она только стояла у ворот загона. Она почесала свинью палочкой. В любом случае, свиньи — чистые животные, и содержатся в приличных условиях. Я даже нахожу, что они — милейшие создания.
Я вспомнила, как Димпси выбегала ко мне из свинарника, чтобы ее приласкали, ее маленькие глазки были полны любви. Я с трудом сдерживала слезы, пытаясь объяснить:
— Свиньи — прелестные животные, но... — я не смогла договорить фразу. Вместо этого я уныло закончила. — Есть же Нелла. Флора любит Неллу и кошку Таби в конюшне, она их гладит и кормит. Я просто хочу, чтобы у нее не было любимицы-свинки, чтобы она не обожала ее.
— Флора только один
