Клара вошла в гостиную с побелевшим лицом.
— Тетя Эмма спрашивает, может ли Элен прийти домой — это наш Бен, — она заплакала.
Целый день я провела в детской, пока не вернулась Элен, с заплаканными глазами и в печали о своем брате. Я с трудом выговорила слова сочувствия.
— Джо Сайкс и Херби Доусон — брат Мэри — они тоже... — прошептала она.
— Они погибли храбро, побеждая в сражении, — утешила ее я. — Скоро мы услышим звон колоколов.
Но мы его не услышали. Лео уходил по утрам все раньше и раньше, а возвращался все позже и позже. Он мало отвечал, когда я расспрашивала его. Обычно разговор заканчивался фразой:
— Иди в постель, Эми. Я пойду с Неллой на прогулку. Клара с потрясенным лицом показала мне еще две телеграммы, в которых сообщалось, кто из истонских мужчин был ранен. На следующий день пришел еще один желтый конверт, на этот раз для миссис Витл из Сторожки, — ее Берт был мертв.
Я взяла Розу и пошла в Сторожку, навестить миссис Витл. Она рыдала, в своей чистой светлой кухонке.
— Он был таким хорошим мальчиком — они оба были такими хорошими мальчиками, — она подняла лицо, ее до этого пухлые и красные щеки ввалились и были залиты слезами. — Моя леди, я помню день, когда родился мой Берт, я помню его, когда он был не больше, чем ваша малышка, и лежал здесь в своей колыбельке, и улыбался мне, — ее голос сорвался. Вдруг я подошла к ней и положила свою Розу ей на руки, а она стала укачивать мою дочку, ища утешения в ее теплом тельце.
Я дождалась Лео, чтобы рассказать ему об этом. Когда он вернулся, его лицо было усталым и изможденным.
— Так много, наших молодых, людей поступили на военную службу, кто-то служит в одном и том же полку, кто-то идет в одно и то же сражение — сколько еще юношей последует за ними? — высказала я свою тревогу.
Лео выглядел как человек, видевший кошмар наяву.
— Ручаюсь, что Селби знает об этих утратах. Он поможет деньгами, если потребуется, — он встал. — Я немного прогуляюсь в парке, а затем сегодня же вернусь в Саттон Вени. Я снял комнату в гостинице рядом с госпиталем. Будь добра, собери мне несколько смен нижнего и ночного белья. Я не знаю, когда смогу приехать домой в следующий раз.
— Ты... ты очень занят?
— Да, — ответил он сухо и коротко.
Лео, не появился дома ни на следующий день, ни день спустя.
Я гуляла в розовом парке с дочерьми, Флора возбужденно перебегала от куста к кусту, восклицая и призывая меня полюбоваться вновь найденными сокровищами. Розы были так прекрасны, но я могла думать только об этих телеграммах. Тот же полк, тот же батальон — сколько еще юношей последует за ними? Да, розы были прекрасны, но как я могла любоваться их красотой, когда сельские женщины оплакивали своих мертвых и ждали следующей телеграммы?
Но, когда она пришла, она пришла ко мне.
Глава четырнадцатая
Я смотрела на этот небольшой желтый конверт на серебряном подносе. Он был адресован просто — «Ворминстер, Истон». Словно издалека, я услышала голос мистера Тимса.
— Мы не знаем, когда вернется его светлость. Откройте его, моя леди.
Дрожащими руками я вскрыла конверт и прочитала записку.
— После десяти вчера нам будут звонить — Аннабел Квинхэм.
Весь вечер я дрожал от дурных предчувствий, а в девять тридцать уже сидела у телефонной ниши с Розой на руках, плотно прижимая ее к себе под шалью. Было пол-одиннадцатого, когда зазвонил колокольчик на крышке корпуса аппарата. Роза вздрогнула, а я схватила с крючка трубку и приложила к уху.
— Это Истон? — спросил дребезжащий голос. Я что-то пискнула в ответ. — Не кладите трубку, я соединю вас с Лондоном.
Я услышала несколько жужжаний и щелчков, и наконец, в трубке раздался далекий, едва различимый голос мисс Аннабел.
— Алло?
Я попыталась ответить, но сидела слишком низко, чтобы достать до микрофона. Подхватив Розу, я кое-как разогнула судорожно сжатые колени и привстала.
— Алло? Это ты, Леонидас? — снова спросила она.
— Нет, это я — Эми, — выкрикнула я в ответ, прижав трубку, поплотнее к уху.
— Передай Леонидасу, что Фрэнсис ранен. Мое тело, казалось, почувствовало его боль.
— Ему плохо? Он тяжело ранен?
— Не знаю, поэтому и звоню. Я хочу, чтобы это выяснил Леонидас. Попроси его приехать завтра...
— Его здесь нет, — прервала ее я. — Он уехал в Саттон Вени, военный госпиталь, и остается там. Мы не знаем, когда он вернется.
Я напрягла слух, но слышала только щелканье и жужжанье. Наконец мисс Аннабел заговорила снова.
— В таком случае, сходи ты вместо него. Он в госпитале «Леди Эптон», Эрлингтон-стрит, 24.
— Но... но разве вы не навестите его? — спросила я в недоумении.
Ее голос зазвучал очень резко и ясно.
— Только если он будет при смерти, в чем я сомневаюсь, Но сейчас все так запутано... сообщения вводят в заблуждение... и в таком случае... — ее голос запнулся на мгновение, но затем снова окреп. — Если он очень плох, я повидаюсь с ним, но не иначе. Все-таки, мне кажется, его кто-то должен навестить. Если Леонидас не может, сходи ты. Но, Эми — не говори ему, что тебя послала я, обещай мне это.
— Ладно, — прошептала я.
— Когда повидаешься с ним, приходи ко мне в клуб. Я предупрежу их — жди меня там. Извини, что звоню так поздно, но я пришла недавно и долго дожидалась связи. Сейчас в городе адски трудно, он наводнен ранеными. До завтра, Эми. Доброй ночи! — раздался щелчок, и ее голос пропал.
Мистер Тимс встревоженно вертелся поблизости, в коридоре. Я, рассказала ему о случившемся, его лицо наморщилось.
— О боже, о боже! Сейчас я пойду и прикажу заложить пролетку, моя леди.
— К первому утреннему поезду. Спасибо, мистер Тимс. Я легла в постель, но не смогла заснуть. Фрэнк.
Фрэнк — хотя, если бы он был очень плох, кто-нибудь сказал бы это мисс Аннабел, и она навестила бы его. Но сейчас, когда так много раненых, в сообщении могут и напутать.
На следующее утро я всю дорогу до Лондона прижимала к себе Розу, чтобы утешиться ее близостью. Когда я выходила из кэба на Эрлингтон-стрит, мои колени дрожали так, что я с трудом могла идти. Швейцар открыл мне большую дверь, и на мгновение, я успокоилась. Затем позади него замаячил белый колпак сиделки. Я, запинаясь, выговорила свою
