— Но Лео и сам заболеет от этого. Таскать носилки — тяжелая работа, а он уже не молод.
— Не беспокойтесь, леди Ворминстер, ваш муж — крепкий мужчина и, насколько я знаю, болеет очень редко.
Когда мистер Селби ушел, я задумалась о его словах. «Пострадавших в бою стало больше» — но их и так уже было много. Я вздохнула, и пошла наверх кормить Томми.
Но мне недолго оставалось его кормить — в конце недели родился ребенок у сестры Мэри. Малышка родилась чуть раньше срока, но у Пол не было осложнений при родах. Миссис Доусон сказала мне, что возвращается в поселок. Я порадовалась за нее, но вечером, кормя Томми, почувствовала острую грусть — ведь я уже привязалась к нему за эти недели, он был таким чудесным младенцем.
Когда у Пол появилось молоко, я в последний раз покормила Томми и отдала Мэри, сказав, что буду скучать по нему.
— Моя леди, — сказала она. — Мы с мамой надеемся, что вы, может быть, зайдете к нам на чашку чая как-нибудь вечером, — она залилась краской, — если, конечно, это не будет предосудительно.
— Ох, Мэри, мне будет очень приятно.
— Наши двери всегда открыты для вас, моя леди, всегда, — сказала миссис Доусон. — Мы не знаем, как благодарить вас за то, что вы сделали.
Слезы навернулись на мои глаза, когда я помахала им на прощание — я с трудом представляла, как теперь буду кормить только одного малыша.
— Как непривычно без Томми, — сказала я Кларе на следующее утро.
— Вы можете навестить его сегодня вечером, — ответила она.
— Но, Клара... — я покраснела.
— Моя леди, это было давно, все уже забыли, — уверенно сказала Клара. — Кроме того, вам нужно сходить туда, или Мэри очень огорчится.
И я пошла. Я прикрылась Розой, как щитом, но все равно очень нервничала, чувствуя себя так, словно, все пялятся на меня из-за занавесок. Опустив голову, я торопливо шла по Хай-стрит и считала коттеджи. Когда показался коттедж миссис Доусон, я почти вбежала к ним в садик.
— Заходите, моя леди, чайник кипит, — миссис Доусон так обрадовалась мне, что я не пожалела о своем визите.
Выпив чашку чая, я зашла в другую комнату полюбоваться на малышку, родившуюся у Пол.
— Ну, какая она миленькая! И, посмотрите, она уже глядит вокруг — шустрая будет девочка, когда вырастет.
Я покормила Розу, пока Пол кормила Марджори, а Мэри нянчила Томми. Мы разговаривали о детях. Мне до слез не хотелось уходить, но меня ждала Флора, а трое старших детей Пол пришли требовать свой чай и свою маму.
Когда я вышла на улицу, щурясь от яркого света, навстречу мне ковыляла темная фигура — бабушка Витерс.
— В следующий раз заходите на чай ко мне. — Ой, спасибо, миссис Витерс, буду рада.
— Мод собирается пригласить вас, но сначала заходите ко мне. Не забудьте.
Всю неделю я пила чаи — бабушка Витерс, Мод Винтерслоу, мать Клары, мать Элен. Другие женщины заговаривали со мной на улице: «Это у вас леди Роза? Как она похожа на его светлость! Диву даюсь, как вы не устаете носить ее. Может быть, зайдете, отдохнете у нас?»
Меня приглашали в очередную кухонку, и сажали на лучшее место у очередной закопченной кухонной плиты. Остальное было тем же самым — малыши, дети постарше, запах стряпни — и фотографии. «Мой Джим». «Мои, Том и Дик». «Джордж — он всегда хотел повидать мир, наш Джордж». Голос падал, уголок передника поднимался к глазам, чтобы вытереть слезы.
— Я ужасно сочувствую, это такая потеря для вас и его отца, но вы должны гордиться им.
Затем появлялись письма.
— Чудесное письмо написал этот офицер, моя леди. Вы хотите прочитать его, моя леди?
— Это большая честь для меня, миссис Хэйл.
Дорогие мистер и миссис Хэйл!
Я знаю, что вы уже получили обычное сообщение из военного ведомства... вам будет легче, если вы узнаете, что его смерть была мгновенной... храбрый товарищ... огромная потеря для всех нас...
Искренне ваш
Эдвард Брэдбери, командующий командой «Б».
— Я, очень тронута, миссис Хэйл, — мои руки дрожали, когда я возвращала это письмо. — Он погиб за свою страну, миссис Хэйл.
— Да, пастор так и сказал: «Он отдал все ради других». Только, моя леди, мы с Фейтером все думаем о том, что никогда больше не услышим звук его шагов на ступеньках крыльца.
Я плакала вместе с ней, а она говорила:
— Я налью вам еще чашку, моя леди, кормление вызывает жажду. Помню, когда я отнимала Джо от груди, он никак не хотел бросать, этот мальчишка. Муж говорил: «Пусть поплачет, скоро привыкнет», но я не могла — я всегда брала его на руки и кормила.
— Сейчас вы, наверное, рады этому, миссис Хэйл.
— Да, да, — она клала руку мне на плечо, и мы разговаривали о детях, и о том, каким хорошим мальчиком был Джо.
Следующий день, другой коттедж, другие фотографии, другие письма... Я возвращалась домой с глазами, красными от слез. В воскресенье утром я оставила детей с Элен, и пошла в церковь помолиться, за всех мужчин в армии — это было все, что я могла сделать. Позже, присматривая за детьми, пока Элен с Дорой, как обычно, ходили на вечернюю службу, я решила, что буду молиться за них каждую неделю. Это будет очень правильно. Я надеялась, что это не заденет Лео, да и в любом случае, сейчас он не бывал по воскресеньям дома.
Однако в следующий вторник мистер Селби сообщил мне, что Лео написал, что положение в Саттон Вени улучшилось, и он приедет домой на выходные. Я догадалась о причине, потому что с послеобеденной почтой пришло письмо от мисс Аннабел. Она написала, что попросила Лео пригласить ее в Истон на выходные, потому что хотела «уладить старые разногласия» и повидать Флору.
Я пошла к Кларе, и мы решили провести в большой гостиной «весеннюю уборку», несмотря на то, что было лето. Клара нервничала не меньше меня и никак не могла оставить уборку в гостиной. Мы наводили лоск на холл до тех пор, пока в субботу вечером не приехал Лео. Я обрадовалась, что он приехал рано, потому что еще не принимала гостей и, кроме того, не могла забыть, что не так давно мисс Аннабел была в Истоне хозяйкой, а я — ее девушкой.
Она приехала, выдержанная и самоуверенная, как всегда.
— Добрый день, Эми, как мило, что мы увиделись. Боже, Лео, какой свежий этот сельский воздух после душного города. После того, как Эми угостит меня чаем, ты просто должен показать мне свои розы.
Я наблюдала, как мисс Аннабел болтает с Лео. Она была красива, от короны великолепных
