Пасмурным утром, едва рассвело, ее отвезли в город и снова допрашивали. Незнакомый ей капитан довольно сносно объяснялся по-русски и мог обходиться без переводчика. Вопросы были те же: где жила до войны, кто ее родители, в каких частях служила, кто и как ее готовил к заброске в тыл… Она отвечала по легенде. Ей недавно, перед началом войны, исполнилось двадцать лет. Она единственная дочь у родителей. Отец — бухгалтер, мать — парикмахерша. После десятилетки хотела поступить учиться в театральное училище в Москве, но провалилась на вступительных экзаменах, тогда поехала учиться в Гомельский педагогический. Почему в Гомель? Поступить легче. К тому же тетка здесь жила, было у кого остановиться. В первые дни войны их дом разбомбили. Она со студентами в это время рыла окопы и не знала, что тетка погибла. В городе оставаться было опасно, и она с подругами, тоже приезжими студентками, решила пойти домой пешком. Позавчера их еще было трое. Они ночевали в какой-то деревне, в сарае. Утром две ее подруги идти дальше не могли: в кровь истерли ноги. Она отправилась в путь одна…
Капитан вежливо слушал, кивал и чуть заметно улыбался… Вечером вопросы следовали те же, только в обратном порядке. Так же внимательно выслушивал ее капитан, кивая в такт словам девушки и улыбаясь. Когда Галина принялась рассказывать о своей любви к театру, капитан жестом прервал ее.
— Это ошень интересно, но об этом потом. Вы хорошая девушка, девушка-романтик. Сейчас вам, девушка-романтик, надо обретать покой и забыть вчера.
Чтобы «забыть вчера», ее поместили в тихом, уютном доме на окраине города. Дверь открыла высокая, полная женщина лет пятидесяти. Галину сопровождал лейтенант, и хозяйка заговорила с ним по-немецки. Речь шла о ней — Галина немного знала язык. Вскоре лейтенант, пожелав Галине приятного отдыха и покоя, сел в машину и уехал. Женщина повела Галину в дом.
— Меня зовут Анна Карловна, — сказала она. — Я хозяйка этого дома.
— Галина.
— Хорошо, Галина. Пойдем, я покажу тебе твою комнату. Там уже все для тебя приготовлено…
Потом они ужинали, о чем-то неспешно беседовали. Хозяйка ненавязчиво интересовалась, кто она и откуда, но Галина, не понимая причин такой метаморфозы, отвечала невнятно. Хозяйка это заметила и сказала:
— Ты, наверно, устала. Отдохни и успокойся… Но не пытайся бежать отсюда — бесполезно.
Она кивнула на огромную овчарку, что лежала, посматривая на Галину, у порога. Хозяйка дала понять Галине, что и снаружи дом находится под наблюдением охраны, пожелала девушке спокойной ночи и вышла.
Капитан медслужбы Прихожан был небольшого роста и на первый взгляд весьма строптив и не рассудителен, хотя по месту службы о нем отзывались как о человеке благоразумном, мягком, слабохарактерном. Он очень обиделся, что его оторвали от срочных дел.
Кленов терпеливо ждал, когда в ершистом капитане утихнет первая волна негодования и они спокойно могут начать беседу. Он уже знал о капитане медслужбы многое. Например, то, что в последнем бою за деревню Дубки Прихожан, попросту говоря, струсил и был захвачен в плен. По косвенным свидетельствам лиц, знакомых с Прихожаном, родилось предположение о предательстве… Вот почему Кленову важно было установить истину, выяснить для себя многие вопросы.
Пошумев вначале, Прихожан понял, что запираться бесполезно, и рассказал все. Его в числе других военнопленных немецкие автоматчики привели в деревню, отобрали оружие, документы, личные вещи. Командный состав под усиленным конвоем погрузили в машину и доставили в какой-то населенный пункт. Там рассовали поодиночке в камеры сырого подвала и вызывали на допросы всю ночь и весь день.
— Били? — спросил Кленов.
— Да как сказать… — замялся Прихожан. — Они и не бьют, а все чувство такое, что к затылку приставлен пистолет.
— Ну, и вы…
Прихожан опустил голову. Припомнил, что сначала с ним «занимался» обер-лейтенант Вестгоф — из бывших дворян, эмигрировавших из России. Затем «дело» Прихожана — документы и заполненный им собственноручно вопросник — перешли к капитану Фурману. Фурман, едва ввели к нему пленного, категорически заявил:
— У вас есть только один шанс спасти свою жизнь — это стать нашим агентом и работать на Германию. Других шансов нет.
Немного подумал и добавил:
— Ваши ответы в вопроснике вполне соответствуют имеющимся у нас данным. Это и дает нам основания надеяться на вас…
— Чем вам предстояло тут заниматься? — хмуро спросил Кленов у Прихожана.
— Запоминать номера воинских частей, их численность, дислокацию, по возможности копировать документы…
— Связь? — вновь задал вопрос Кленов.
— Что? — не понял Прихожан.
— Способ связи?
— А… Ко мне должен был прийти человек.
— Когда состоится первая встреча?
— Две я уже пропустил. — Пояснил: — Был в отъезде по служебным делам. На вторую не пошел сам.
— Почему к нам не обратились?
— Гм… Почему? Боялся, потому и не пришел.
— Следующая встреча?
— Во вторник. На почтамте…
3. Выбор
Когда Фурман появился на пороге дома Анны Карловны, Галина поняла: этот человек с жестким, решительным взглядом церемониться не будет.
Хозяйка оставила их одних, и Фурман тотчас обернулся к Галине, резко сказал:
— За шпионаж мы можем отправить вас в солдатский лагерь для военнопленных. Но тогда вы слишком легко отделаетесь, фрейлейн…
— Я не понимаю, герр капитан, о чем вы говорите… — искренне изумилась девушка.
Фурман поморщился.
— Не считайте нас идиотами!.. Я могу отпустить вас, если вы объясните, как попали к разведчикам ваши личные вещи? Ведь вы утверждали, что никогда прежде этих троих не видели… Впрочем, не нужно объяснять, — жестом остановил он Галину. — Вещи, а также рация принадлежали вам. Увы, собаку обмануть невозможно. Могу пояснить подробней. Утром вы покинули лес и отправились на связь со стариком, наш человек видел, как вы вышли из лесу. Дальше. Гомель в наших руках, и вовсе не трудно выяснить, учились вы там в институте или нет. Наконец, нам не составляет труда установить, действительно ли вы из Орла. Заодно и поможем вам найти дорогих родителей, к которым вы так спешили, — едко усмехнулся он.
Внезапно Фурман сменил тон.
— Ваше положение гораздо серьезнее, чем вы полагаете. Но у вас еще есть один выход, фрейлейн. Взвесьте все хорошенько, не торопитесь, время для размышлений у вас еще есть. Пока что будете помогать Анне Карловне вести домашнее
