Я пожал плечами, ничего не ответив. Нас до сих пор вел Иренмунд. По берегу за нами погналась собака, яростно лая, но, когда мы достигли брода, отстала. Киль корабля снова коснулся дна, хотя мы держались посередине реки, но зловещее шарканье прекратилось, мель почти не повлияла на скорость, и без того небольшую.
— Тут ему не пройти, — сказал я Финану.
— Вармунду?
— Этот брод надолго его остановит. Придётся ему дожидаться прилива.
— Благодарение Богу, — произнесла Бенедетта.
Алдвин принёс мне Вздох змея. Я убедился, что клинок сухой и чистый, опустил меч в подбитые шерстью ножны и погладил Алдвина по голове.
— Молодец, — сказал я, оглянулся и не увидел ни тени преследователей. — Я думаю, мы в безопасности.
— Благодарение Богу, — снова произнесла Бенедетта, но Финан молча кивнул на запад.
Там, у западного края деревни, на дороге к Лундену виднелись всадники. Низкое солнце слепило мне глаза, но всё же я рассмотрел людей, садящихся в сёдла. Их было немного, восемь или девять, но двое носили знакомые плащи тускло-красного цвета.
— Значит, они оставили здесь часовых, — горько произнес я.
— Или, может быть, фуражиры, — безрадостно добавил Финан.
— Не похоже, что они нами заинтересовались, — отметил я.
Мы продолжили грести на север.
— Твоими бы устами, — ответил Финан.
Потом всадники скрылись за фруктовым садом. Хотя солнце стояло низко, но сейчас лето, и впереди нас ждал длинный вечер.
Который всё ещё мог принести смерть.
Глава девятая
Тот вечер обещал стать приятным. День был тёплый, но не слишком жаркий, солнце склонялось над зелёной землёй, мы гребли медленно, еле-еле. Гребцы почти выбились из сил, но большего я от них и не требовал. Мы шли не спеша, довольствуясь тем, что нас никто не преследует. Сказать по правде, у деревни, что возле брода на Лигане, мы видели небольшой отряд Этельхельма, но к нам они, кажется, никакого интереса не выказали. В полях на левом берегу не появлялись всадники, и потому мы спокойно шли на север меж ивами и зарослями ольхи, мимо лугов, где щипал траву скот, и маленьких усадеб, отмеченных струйками дыма, поднимающимися вверх в безветренном воздухе.
Мы продолжали грести, тени удлинились, наступал длинный летний вечер. Почти никто не разговаривал, даже дети притихли. Самыми громкими звуками оставались теперь скрип уключин да плеск вёсел, оставляющих на воде рябь, ускользающую вниз по течению. Я освободил Иренмунда от руля, и он подхватил гребное весло у юнца, который уже готов был свалиться без сил. Рядом со мной на рулевой площадке устроился Финан, а Бенедетта облокотилась о борт, держась за ахтерштевень рукой.
— Это Мерсия? — спросила она.
— По реке проходит граница, — пояснил я. — А значит, вон там — Восточная Англия. — Я указал на правый берег. — А там, — я указал в сторону заходящего солнца, — Мерсия.
— Но раз там Мерсия, — продолжала она, — значит, мы найдем там друзей?
Или врагов, подумал я, но ничего не сказал. Мы шли теперь по прямому руслу реки, и я не видел никаких признаков преследования. Я был уверен, что корабль Вармунда не сумеет перебраться через брод, по крайней мере, пока не поднимется прилив, а его люди, уставшие от гребли и отягощённые кольчугами и оружием, пешком никогда нас не догонят. Я опасался, что Вармунд найдет лошадей и тогда нападёт, как горностай на зайцев, но солнце уже посылало с запада последний свет, а никаких всадников мы не видели.
Мы миновали ещё две деревни. Первую, на западном берегу, окружали остатки гнилого частокола и полузаполненный ров. Поваленный частокол напомнил, насколько мирной стала эта часть Британии.
Когда-то здесь проходила граница между саксами Мерсии и данами Восточной Англии. Король Альфред подписал с данами договор, отдав им все земли к востоку, но его сын захватил Восточную Англию, и река снова стала мирной. Теперь, по завещанию Эдуарда, она разделила королевства Этельстана и Этельвирда, а значит, частокол придётся чинить, а ров углублять. Во второй деревне на восточном берегу на реке имелась пристань, где стояли четыре корабля размером с Бримвису. Все без мачт, но вёсельные уключины крепкие, а палуба одного была завалена пилеными досками. За пристанью виднелись поваленные стволы, которые двое мужчин распускали на доски клиньями и кувалдами.
— Древесина для Лундена, — сказал я Финану.
— Для Лундена?
— На тех кораблях не установлены мачты, — пояснил я, — чтобы они могли пройти под мостом.
Саксонскому городу за римскими стенами Лундена вечно недоставало древесины — для новых домов, новых причалов и для очагов.
Оба работника остановились поглазеть на нас.
— Впереди брод, — крикнул один, указывая на север. Он говорил по-датски. — Осторожнее!
— Как называется это место? — прокричал я в ответ на том же языке.
Он пожал плечами.
— Лесной склад!
Финан фыркнул, и я нахмурился, а потом обернулся, но всадников-преследователей не увидел. В лучшем случае, подумал я, Вармунд вернется в Лунден и отправится в погоню утром, набрав побольше людей, чтобы наверняка нас прикончить. Он обыщет реку, пока не найдет Бримвису, и, если на ней никого не окажется, прочешет окрестности. На мгновение я даже подумал повернуть корабль и грести вниз по течению в надежде дойти до Темеза и затем до открытого моря, но это было бы ночное плавание против течения с изнуренной командой по мелководной реке, а если у Вармунда есть хоть немного здравого смысла, он оставит свой корабль с неполной командой, чтобы запереть Лиган и захлопнуть ловушку.
Брод к северу от лесного склада мы пересекли не цепляя дно, хотя несколько вёсел и сбились, задев камни.
— Нам нужно поскорее остановиться, — настаивала Бенедетта. — Ты только посмотри на гребцов!
— Мы будем идти, пока ещё светло, — сказал я.
— Но они же устали! — возразила она.
Я и сам устал. Устал от попыток выходить из самим же созданных затруднений и от тревоги — я помнил о тех всадниках. Я и хотел остановиться, и опасался. Река здесь стала широкой и мелкой, и Бенедетта права — гребцы почти на
