— Я рада приветствовать вас во временной резиденции рода Кенса, господин Мортегар. К сожалению, мой муж и… дети сейчас отсутствуют, им пришлось помогать Ордену Рыцарей. Вы наверняка слышали, что произошло минувшей ночью в городе?
— Краем уха, — скромно ответил я. — Кажется, кого-то убили, и что-то сгорело.
Мать и дочь рассмеялись, но сделали это так, что я совершенно не почувствовал себя обиженным, а, напротив, засмеялся вместе с ними.
— Не говорите так при моем муже, — попросила госпожа Акади. — Когда он услышал от меня точно такие же слова сегодня утром, то целый час распекал за то, что я ничего не воспринимаю серьезно. Но я ведь из клана Воздуха. Мы с трудом воспринимаем всерьез все, что происходит на земле. Впрочем, почему бы нам не продолжить беседу за столом? Прошу вас, господин Мортегар, это место для вас, а это — для вашей очаровательной рабыни.
Я вздрогнул от удивления, что кто-то обратил внимание на Натсэ, и тут же устыдился: сам-то я вообще про неё забыл, засмотревшись на эти два облачка, принявших человеческий облик.
Должно быть, сам факт того, что из-за плеча Натсэ торчала рукоять меча, многое говорил родовитым аборигенам. Едва мы уселись, и я взял в руки столовые приборы, как госпожа Акади воскликнула:
— Постойте, господин Мортегар, а как же проба?
К счастью, Натсэ сориентировалась быстрее меня. Она своей вилкой быстро собрала с моей тарелки несколько кусочков овощей и мяса, запила глотком вина из моего фужера и кивнула. Госпожа Акади и Авелла смотрели за этим действом без всякой обиды, но с огромным любопытством.
— Вас хотят убить, господин Мортегар? — с придыханием спросила Авелла.
— Есть такое опасение, — сказал я, подумав о Талли. — Простите мне, что…
— Ну что вы, что вы! — замахали руками дамы. — Нам, напротив, очень интересно. А сколько стоит такая рабыня?
Я задумчиво окинул взглядом Натсэ. Она не собиралась мне помогать — увлеченно орудовала ножом и вилкой. Придется выкручиваться самому.
Назвать цену, за которую мы ее купили — значит, породить ещё кучу вопросов, придется рассказать про Орден Убийц, а нам такие откровения ни к чему. Талли говорила, что рабыня с такой внешностью может стоить двести солсов… но это неизбежно вызовет вопросы об источниках моих финансов. Да уж, плохо я подготовился к светской беседе, ничего не скажешь.
И тут меня осенило.
— Вообще, это подарок, — сказал я небрежно и даже не соврал. — От одного хорошего друга.
Авелла и её мама понимающе закивали, Натсэ и бровью не повела.
— Бедная девочка, — вздохнула Акади. — Нелегко ей придется в мужском общежитии.
— Мама, — одернула её Авелла. — Тут не принято относиться к рабам, как к людям, ты же помнишь. Господин Мортегар подумает, что мы — дикарки.
Они опять рассмеялись, а я воспользовался паузой в разговоре, чтобы набить чем-нибудь рот. Обидно будет покинуть званый ужин с пустым желудком. Натсэ хорошо: лопает себе и лопает, ей ведь разговор поддерживать не нужно.
Вдруг воздух вокруг нас наполнился мелодичным перезвоном. Казалось, чудную музыку исполняет каждая колонна, каждый хрустальный прибор на стеклянном столе.
— Десять часов! — воскликнула Авелла с пока еще непонятной мне тревогой.
Только десять! Это я, выходит, еще рано приперся? О, ужас, что они обо мне подумали?
Лишь только стих бой невидимых часов, как раздался птичий щебет. Авелла выскочила из-за стола, как подброшенная пружиной.
— Папа! — воскликнула она и унеслась прочь.
— Авелла, дорогая, у нас все-таки есть слуги, — произнесла ей вслед Акади, без особой, впрочем, надежды. — Простите её, господин Мортегар. Девочка без ума от своего отца. Наверное, возраст такой…
Из прихожей доносились мужские голоса, пересыпаемые звоном голоса Авеллы. Мужских голосов было два. Натсэ промокнула губы салфеткой, отодвинула тарелку и проверила, легко ли вынимается меч из ножен.
Голоса приближались. Я уже различил своё имя, произнесенное Авеллой. Госпожа Акади поднялась со стула навстречу мужу, я последовал её примеру. Натсэ встала рядом со мной.
В столовую вбежала Авелла, раскрасневшаяся от какого-то несуразного детского возбуждения.
— Вот он, пап, знакомься, господин Мортегар, мой друг, я о нем говорила!
Отразившись в витых колоннах, следом за ней вошел высокий мужчина во фраке. Таком же фраке, как у меня, с той лишь разницей, что его явно не купили в лавке готовой одежды за десять серебряных, а сшили на заказ по фигуре. Мужчина посмотрел на меня чуть свысока, через пенсне, и наклонил голову в знак приветствия. А следом за ним…
Поклониться я не успел. Ощущение было такое, словно у меня табуретку из-под ног выбили. Рядом с отцом Авеллы стоял усатый «монах», служитель из Ордена, тот самый, который требовал, чтобы я показал ему печать. Тот самый, который зажег дрова на моём костре. Тот самый, что не мог не узнать меня!
И он меня узнал. Я понял это по его взгляду.
Глава 23
И чем мне дома не нравилось? Прекрасный дом, каменный такой, подземный, со святилищем, где всегда уютный огонек горит. Подумаешь, голод. Не такое уж плохое чувство, этот голод. Гораздо приятнее по ощущениям, чем когда сгораешь заживо. Нет, серьезно, ну что у меня с головой? Да любой нормальный парень на моём месте первым делом затащил бы Натсэ в постель, а о еде бы вспомнил сутки спустя и никак не раньше. Но нет, мне нужно было поиграть в «убеги из дома». Ну вот и поиграл. Теперь так и сдохну, не познав любви. Разве что сейчас… Вот прям здесь. Чего уже терять… По крайней мере, потом обо мне будут рассказывать легенды.
Тьфу, и о чем я опять думаю на пороге смерти? Нет чтоб о вечном. О душе, там, или хотя бы о сестре…
— Господин Мортегар, познакомьтесь с моим папой, господином Тарлинисом, — с гордостью сказала Авелла. — Он глава рода Кенса.
Спохватившись, я отвесил Тарлинису поклон. Убивать меня пока вроде не убивают, а пионер должен быть вежлив всегда.
— Очень приятно с вами познакомиться, господин Тарлинис, — пробормотал я. — Прошу прощения за то, что вторглись в ваши владения… Мы, собственно, уже уходим.
Эх, вряд ли мне прибавило очков это «мы». Авелла была права: говорить о рабыне, как о человеке, тут не то чтобы никому в голову не приходит, это попросту воспринимается как дурной тон.
Тарлинис смерил меня высокомерным взглядом, дав понять, что ход моих мыслей ему очень нравится, но сказал другое:
— Ну что вы, господин Мортегар. Моя дочь пригласила вас,
