- Страх, - отвечал мне дух Вергилия, - не лучший из союзников рассудка. Так мы уподобляемся зверью. Признаюсь, что меня заставило прийти к тебе. Точнее, кто. Это женщина, прекраснее которой я не встречал, когда еще грешил в подлунном мире. Ее я встретил в области, лежащей на границе добра и зла. Она велела найти тебя, при этом много о тебе сказав приятных слов. Не скрою, и о моем искусстве она отзывалась восторженно, при этом приказав немедля прийти к тебе, чтобы воззвать.
- Беат... риче?!
- Ты знал. Но ведаешь ли, что она тебя все так же сильно любит?
- Веди, учитель! - воскликнул я решительно.
- Знай, путник: ты благословлен покровом трех благословенных жен...
"Я сотворен первым и вечен. Входящий, оставь надежду": такие слова были начертаны над входом.
- Учитель, боязно. - сказал я провожатому.
- Не слушай шепот страха, - успокоил дух Вергилия, - если хочешь увидеть правду, будь непреклонен.
Он подал руку и мы вступили мир иной. Сразу же я услышал стоны, крики и рыдания, сливающиеся в непрерывный гул. Я сник, хотелось вырваться, вернуться к сени леса. Я все же собрался с духом и спросил:
- Кто они?
- Здесь те, - ответил провожатый, - кто при жизни на Земле был ни холоден, ни горяч, не снискал ни славы, ни позора. А с ними -- ангелы, которые, когда заколобродил Люцифер, встали посередине, не примкнув ни светлым, ни к темным силам. Все они не достойны ни Неба, ни пропасти Ада. Эти существа осуждены страдать без смерти и без жизни, ибо не сотворили ровно ничего, чтобы оставить о себе хотя б какую память. Да и не стоят они нашего внимания -- идем же...
И все же я взглянул... безликие, однообразные, серые. Они слились в бесформенную массу. Болото полуживых. Взглянув пониже, я разглядел развернутое знамя, которое кружилось в вихре, а за ним торопилась вереница человекоподобных теней. Приблизившись, я одну узнал: то был старик, еще совсем недавно отрекшийся то высшего духовного сана. Неужто этот почтенный человек здесь оказался всего лишь из-за своей душевной слабости? Все эти жалкие подобия людишек спешили за дурацким флагом, а за ними роились осы, безжалостно покусывающие жертв, чьи слезы проливались кровью, которую тут же пожирали мерзостные черви.
Я разглядел еще толпу существ, стоящих у реки. Мой провожатый пояснил: мы подошли к потоку скорби, Ахерону. В лодке к нам приближался седой старик. Он возглашал:
- Род проклятый, горе вам! Лучше вам забыть навеки Небо, вас ждут лишь мрак, мороз и зной. - Величественный лодочник вдруг обратил свой взор ко мне: - А ты ступай-ка прочь, живым средь мертвых делать нечего. Или тебя ждет челн другой, полегче.
- Укороти свой гнев, Харон, - вступился за меня Вергилий, - Того желают те, кто в силе.
Перевозчик замер, и лишь только в глазах его горело пламя. Ждущие на нашем берегу зашевелились, стали яростно хулить того, кто осудил их на грядущие мученья, не забывая проклинать все человечество, своих родителей и даже семя, из которого произошли.
Харон веслом размашисто махая, погнал несчастных в лодку. Обреченные визжали свиньями. Едва набитое мерзким отродьем судно отчалило, на нашем берегу скопилась новая когорта мужчин и женщин, по которым плачет Ад.
- Вот так, сын мой... - раздумчиво сказал Вергилий: - не стоило им Бога гневить. Теперь ты понимаешь, почему Харон к тебе был так строг?
Я не успел ответить. Вдруг затряслась Земля, сам Ад из чрева своего дыханием меня обдал -- и я упал, забылся...
...В сознание меня вернул надрывный шум. Открыв глаза и встав, я смог окинуть взором этот мир и понял так, что Ад -- громадный котлован, а вниз идет спиралевидная дорога. Покамест было непонятно, что там, в зияющей пучине. Дух поэта, подойдя, воззвал:
- Идем же. Я впереди, а ты -- за мной.
Но я приметил, что Вергилий бледен. Как будто страх его сковал.
- Учитель, - я спросил, - да ты уверен ли?
- То не боязнь, - ответил поводырь, - а скорбь о тех, кто в первом круге. Не стой же, путь не близок...
...Я не слышал криков: в единый гул сливались вздохи страдальцев. Всмотревшись, я различил не только женщин и мужчин, но и... младенцев.
- Некрещенные. - Мне пояснил Вергилий: - Если ты не принял крещения, не спасут даже самые добрые дела. Сюда попали также все, кто жил до христианства. Не исключение и я... и рад бы был, но в Лимбе нам не дано прощенья.
Душа моя облилась смесью недоуменья с горечью. Как же так: столько людей, при жизни сделавших, возможно, немало хорошего, не осквернившие свой дух богопротивными делами, попали в Ад...
- Скажи, учитель, - не сдержался я, - хоть кто-то из них был удостоен искупления?
- Однажды, - не замедлил поэт ответить, - здесь побывал Сын Божий. Он забрал нашего праотца Адама с сыном Авелем. Взял Ноя, Моисея, Давида, Авраама, Иакова с Исааком, Рахиль. Они и стали первыми блаженными...
...Имена ветхозаветные Вергилий перечислял, когда мы скорым шагом спускались дальше в чаще душ людских. Вскоре я увидел огонь под полусферой мрака, и этот свет был слишком уж безрадостным. Там, внутри теснились тени.
- Их слава угодна Небесам. - изрек Вергилий.
Из сонма душ явились нам четыре тени. Весь облик их явил достоинство, один из них воскликнул, обращаясь в моему проводнику:
- Почтим великого поэта! Он достоин Света.
- Вон тот, с мечом, - мне пояснил Вергилий, - певец певцов, почтеннейший Гомер. Второй -- Гораций, критик нравов. Чуть позади -- Овидий и Лукан. Конечно же, для нас Гомер -- первейший.
Тени к нам приблизились. Гомер мне улыбнулся, и не скрою: мне было лестно, ведь в этот миг я чувствовал шестым средь величайших...
...Когда я шел плечом к плечу с великими, меня переполняло чувство гордости. Впереди, в таинственном сиянии как бы проявился высоченный замок, окруженный семью стенами, а под ним шептал ручей. Перешагнув поток, я очутился на тропе, идущей сквозь семь ворот. Напротив простирался луг, пьянящий ароматом трав. Там неспешно прогуливались
