успел он сесть за руль, как телефон снова требовательно зазвонил. На этот раз дисплей показывал имя Антона Спиридоновича. – Да, товарищ генерал? – Стас, ты успел переговорить с Вацлавом Токмаковым? – без предисловий, с заметным волнением в голосе, спросил Аспирин. – Ещё нет, – настороженно ответил Корнилов. – Но, как раз еду. – Можешь, не торопиться, – мрачно ответил Аспирин. – Врачи к нему никого не пускают. – Что с ним? – Почти час назад, Вацлав Токмаков заснул и, не просыпаясь, впал в кому. Стас не сдержал ругательств. ПРОХОР МЕЧНИКОВ Понедельник, 23 марта Он не верил в то, что остался жив. Пусть его хорошенько потрепало и пуля одного из бойцов спецназа ФСБ пробила его руку, но Прохор и подумать не мог, что останется в живых. Но это было похоже на правду. Он чувствовал и слышал собственное дыхание, сердцебиение и усталость. Всё это свидетельствовало о том, что он всё ещё жив. Вопреки всем его опасениям. Он давно пришел в себя, но не спешил открывать глаза. В палате кроме него было двое мужчин, если судить по голосам. И, учитывая предмет и содержание их разговора, не трудно было заключить, что это полицейские. – Видел ту медсестру из соседнего отделения? А? – Ну, видел и чё? – Ну, это... как она тебе? Вроде симпотная, нет? – Да че в ней симпотного. Девка, как девка. Ну, на разок сгодиться... – Ой, а говоришь так, как заядлый сердцеед. – Да я девок опрокидывал, когда ты ещё с прыщами ходил и по ночам, под одеялом, мозольки натирал, умник. – Слушай, раз ты такой крутой, давай забьемся на эту красотку. А? Я для такого дела... готов вот штуку поставить. – Ты идиот? – А чё? – Я женат, елопень! У меня дочка в первый класс пошла. А ты мне тут развлеченья для пацанвы предлагаешь. Более старший полицейский раздраженно прокашлялся и спросил: – Как думаешь выкарабкается пацан или того?.. – Да какая разница? – с осуждением в голосе спросил молодой полицейский. – Даже если и придет в себя – гарантированно получит пожизненное. – Даже жаль его, – вздохнул старый полицейский. – Парнишка совсем... – Нашел кого жалеть! – возмущенно фыркнул молодой. – Ты же слышал, что он и его дружки натворили! Послышался звук открывающейся двери, чьи-то шаги и низкий угрюмый голос произнес: – Полковник Датский, сержанты сходите, покурите где-то. – Но, товарищ полковник у нас приказ... – начал было один из сержантов. – Я не привык повторять, сержант! – прикрикнул полковник. Прохор услышал звук торопливых шагов и стук закрывшейся двери. Мечников изо всех сил продолжал притворятся спящим, хотя он был уверен, что тяжелые и частые удары его сердца звучат на всю палату. Он услышал, как повернулся ключ в замке двери палаты почувствовал, как кто-то встал рядом с его кроватью. – Похоже, он ещё без сознания. – Мирбах, ты меня пугаешь, – ехидно и с насмешкой произнес полковник. – Вроде целой корпорацией верховодишь, но не можешь заметить, что наш друг давно очнулся и на самом деле неумело притворяется спящим. Второй мужчина встал по другую сторону от кровати Мечникова. Прохор ощутил исходящий от мужчины запах табака и веяние уличной влажной прохлады. – Открывай глаза, Мечников, – приказал полковник Датский. – Ты очень хреново притворяешься, парень. Он резко пнул кровать Прохора, заставив того вздрогнуть и с испугом открыть глаза. – Доброе утро, – нехорошо усмехнувшись, едко проговорил полковник. – Как самочувствие, Прохор? Ничего не болит? С этими словами полковника резко ткнул в перебинтованное плечо Мечникова. Парень охнул, когда резкая боль прострелила всю руку, плечо и добралась аж до шеи. – Даже не знаю повезло тебе, что ты очнулся или нет, – надменно и холодно произнес мужчина в светлой полосатой рубашке и темных брюках. – Думаю, тут все зависит от тебя, мальчик. – Вы Мариан Мирбах? – морщась от ноющей боли в плече, спросил Прохор. – Если так, то я знаю зачем вы пришли... – Тогда сразу к делу, – предложил Датский и навис над Прохором. – Где документы из сейфа, сучёныш? Прохор нервно сглотнул, глядя в жестокие и равнодушные глаза Датчанина. Он не удержался, нервно сглотнул и бросил опасливый взгляд на Мирбаха. Тот, с надменным видом, спрятав руки в карманах дорогих брюк, вопросительно приподнял брови. – Думаете, я не понимаю, что со мной будет, когда вы получите документы? – Прохор прилагал усилия, чтобы его голос не дрожал. – Тебе бы лучше подумать, что с тобой будет, если мы не получим эти документы, – чуть наклонившись к Прохору, угрожающе прорычал полковник Датский. Прохор ощутил, как чувство страха холодной змеей обвивается вокруг его горла. Парень быстро коротко вдохнул, ему казалось, что участившееся сердцебиение гремит на всю палату, эхом отражаясь от стен. – Если вы меня убьете, вы уж точно никогда не узнаете, где бумаги, – вжимаясь в кровать, выдавил Прохор. Датский вскинул брови. Кажется, он всерьез удивился. Мариан, стоявший над кроватью Мечникова, кривовато усмехнулся. – Парень, ты или смельчак, или блаженный... – начал Датский. Но Мирбах повелительным движением ладони, остановил его. – Как я понимаю, вы молодой человек, хотите что-то взамен за украденные вами бумаги? – Два миллиона, – отбросив опасение и стеснительность, решился Прохор. Ещё в доме у Токмакова, он решил, что не будет требовать запредельные суммы, а ровно столько, сколько нужно, чтобы начать жизнь заново. Датский пренебрежительно хмыкнул. – А не в монгольских ли тугриках тебе подать денежки? – издевательски переспросил он. – Нет, я бы предпочёл кувейтские динары, – борясь с ноющей болью в плече, ответил Мечников. – Чего?! – скривился Датский. – Это... шесть с половиной миллионов, в долларах! – По нынешнему курсу, – кивнул Прохор и снова поднял взгляд на Мирбаха. Тот оценивающе и высокомерно глядел на Мечников сверху вниз. – Предположим, я согласен... – медленно проговорил Мариан. – Да брось!-разозлился полковник
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
