не отвечая, нажал на отбой и спрятал телефон в карман куртки. Взгляд Корнилова был прикован к парню, который, поджав колени, со отпечатком дикого страха на перепачканном и оцарапанном лице, взирал то на меня, то на Стаса. – Получилось... – прошептала я растерянно. Но это слово, конечно же, не могло описать весь эффект от того невообразимого и категорически невозможно в пределах реальности итога моих действий, который я наблюдала. Он жив. Никита Ожеровский, перепуганный, замёрзший, но живой (Живой!!!) сидел передо мной и, обхватив поджатые колени, вертел головой, глядя на меня и Стаса. Никита нервно моргнул и дрожащим голосом спросил: – В-вы к-кто?.. Несколько минут спустя, Никита, я и Стас уже сидели в машине скорой помощи, из которой Стас выгнал весь медперсонал и закрыл все дверцы. – Попытайся вспомнить, – мягко проговорила я, держа Никиту за руку, – видел ли ты поблизости, до этого, грузовик, КАМАЗ или другую модель. С парнем говорила я, потому что, со мной он шёл на контакт гораздо легче, чем со Стасом, которому, почему-то, не слишком доверял. – Не помню я, – мотнул головой Никита Ожеровский, – не было ничего такого... – Ты уверен? – уточнила я осторожно. – Уверен, я же не слепой! – пожал плечами парень. – А звонки домой с молчанием на другом конце? – продолжала осторожно выяснять я. – Или звонки на мобильный с незнакомого номера? – Нет, – снова замотал головой парень. Я изучающе и с сочувствием наблюдала за ним. Никита всё ещё не мог принять устрашающую и убийственную реальность: его семьи больше нет. Нет его матери, нет его отца и его брата – они все мертвы. Парень не истерил, не кричал и не выл, но норовил замкнуться в себе, в своих мыслях, остаться один на один со своими навязчивыми страхами, совестью и гнетущим чувством вины. Я делала все, чтобы не дать ему этого сделать, потому что, как и Стас, не сомневалась, что в противном случае Никита Ожеровский элементарно наложит на себя руки. Опрос парня дал не много, но в то же время позволил и мне, и Стасу построить напрашивающуюся саму-собой догадку. И я озвучила её, едва только мы с Корниловым оказались уже в его машине. – Ожеровских никто не вычислял, никто за ними не следил, – поспешила озвучить я свои выводы, – а значит этот Сводный, который сообщил им место положения братьев Ожеровских, изначально знал, где их искать. Стас.. Корнилов внимательно посмотрел на меня, так что я даже на мгновение засомневалась, стоит ли озвучивать свою догадку до конца. Но решила, что стоит. – Им помогает кто-то, кто имеет доступ к уголовным делам, судопроизводству и данным их фигурантов, – проговорила я. Стас вздохнул. – Очень на это похоже... Хотя СКР заверяли меня, что ко всей информации, касательно братьев Ожеровских, Мечников и Меллина имеет доступ очень узкий круг лиц. Только те, кто занимается этим делом. Ну и их судмедэксперты, разумеется. Стас побарабанил пальцем по рулю. – А воспоминания Евы Ожеровской сказали тебе, что во всём виноват Никита? Она имела ввиду, что это из-за него Маски пришли их убивать? Я сама не до конца была уверена, что правильно поняла воспоминания Евы, но с другой стороны, тут особо других вариантов и не было. Я пару раз быстро кивнула. – По её словам выходит, что так... Это было невообразимо. Потому, что если воспоминания Евы Ожеровской сказали правду и это соответствует действительности, то выходит... что Маски... мстят террористам, захватившим дом Токмаковых? Но это даже звучит дико!.. Какая-то сумасшедшая нелепица и чушь получается! Я была сбита с толку, а вот Стас, судя по его хмурой задумчивости, о чем-то мысленно рассуждал. Я не смела заговорить с ним, опасаясь отвлечь от размышлений. Корнилов, вдруг достал свой телефон, набрал какой-то номер, и когда ему ответили, произнес: – Необходимо усилить охрану Даниила Меллина и до минимума сократить численность людей, которые имеют возможность посещать его. Они пришли к Ожеровским, хотя те никак не связаны с детьми Токмаковых. Да, передай это своему братцу и действуйте, если не хотите завтра найти обезображенный труп вашего теперь единственного подозреваемого... Нет, этого не нужно. Если вы подадите Мечникова в розыск вы спугнете Мирбаха, и он заляжет на дно, а парня отправит в расход. Всё, давай. Стас прервал вызов и обратил внимание на мое заинтересованное выражение лица. – Я говорил с Ольгой Датской, – ответил он на мой не высказанный вопрос. Мои брови сами – собой поползли вверх. – С Ольгой Датской? Она же... – Терпеть меня не может, я в курсе, – кивнул Стас. – Но мне нужен контакт в СКР, хоть кто-то. А Ольга, в отличии от своего брата, согласилась пойти на это. – Сменила гнев на милость? – недоверчиво хмыкнула я, вспоминая своё ‘общение’ с близнецами, чуть меньше года назад, когда они допрашивали меня у себя. Особенно я запомнила Максима Датского... – Мечтай! – фыркнул Стас, – Просто Ольга трясется за своего женишка. Я не сразу поняла, что Корнилов говорит о Брониславе Коршунове. А ещё непонятно, почему мысль о том, что он собирается жениться на Ольге Датской, так мне неприятна. Впрочем, нет понятно – с той встречи, я достаточно негативно отношусь к обоим близнецам и мне жаль, что Брон собрался связать свою жизнь с таким человеком, как Ольга... Брон хороший, добрый и справедливый, и эта злюка злобная его совсем не достойна... – Ника, – Стас чуть наклонился ко мне. – Ты о чем задумалась? – Я? – рассеянно спросила и быстро замотала головой. – Ни о чем. Просто... Стас, а если Маски пришли за Ожеровскими и если ещё попытаются убить Меллина, это означает... – Что нам нужно найти Мирбаха и Мечникова, – договорил за меня Стас. – Да, совершенно верно. Мне пока до конца не ясен интерес Масок в убийстве этих юных террористов, но у меня есть подозрения, Ника, что у них и в убийстве детей Токмакова своего, лично интереса тоже не было. Я поняла, о чем думает Стас. – Кто-то
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
