ответил Стас. – Так вот забудь! – проворчал Аспирин. – Карташев очнулся, правда его еле откачали после эпилептического припадка, но... Похоже э-э... вмешательство нашей белокурой кудесницы сказалось на разуме и личности Марка Карташева. Стас ощутил подкатывающее и пропитывающее тело цепкое напряжение. – А точнее? – Приступ изменил его, у Карташева наблюдается необъяснимая патология головного мозга, повлекшая за собой нарушение интеллекта и резкая социальная дезадаптация. Говоря по-простому Марк Карташев сейчас уверен, что он четырёхлетний мальчик и... его умственные способности полностью этому соответствуют. И это ещё не все, его память... Стас, она... Генерал прокашлялся. – Марк уверен, что сейчас канун нового года и они с матерью должны наряжать ёлку... Стас негромко ругнулся. – А он... он способен узнавать кого-то? Родителей, братьев? – То и дело хныкает и спрашивает, где ‘мама и папа’, – вздохнул Аспирин. – А в перерывах между этим икает, пускает слюни и мочится в штаны. Стас задумался, вспомнив, что ему рассказала Ника о воспоминаниях Марка Карташева. Может ли быть так, что действия Лазовской, в сознании Марка, заблокировали взрослую личность и выпустили, какую-то другую, детскую, с воспоминаниями до того страшного предновогоднего вечера... – О чем ты думаешь, Стас? – спросил генерал Савельев, верно расценив заминку Корнилова. – О том, чтобы использовать жалость и сострадание, против ненависти и эгоизма, – ответил Корнилов. – Ты хочешь попытаться разжалобить Панкрата Рындина? – догадался Аспирин. – Показав ему его немощного сына? – Да, – вздохнул Стас. Такие методы ему не по душе, но если Рындин согласится пойти хоть на какое-то сотрудничество, если он выдаст кого-то, кто направляет действия его сыновей... Конечно, Стас был абсолютно готов к тому, что их, с Никой, версия, по поводу того, что кто-то руководит действиями Масок, окажется лишь не подтвердившейся догадкой. Но все указывало на то, что они не ошибаются. Это, как при сборе мозаики-паззл, когда соединились все детали, кроме одной или нескольких, в центре. Каждый ведь понимает, что там, посередине что-то должно быть, какие-то ещё два, три или четыре паззла. Потому что изображение из паззлов не может содержать в центре никакие просветы и дыры. В этом деле такая же ситуация. Это слишком очевидно – что у Масок есть начальник и кто-то, кто указывает им, что делать и кого убивать – чтобы это оказалось ошибкой. – А если Панкрат не расколется? – спросил Аспирин. – У меня есть другие догадки, но они вам не понравятся. – Говори, – суховато приказал Антон Спиридонович. Стас озвучил. Лаконично и без стеснений. – Любопытная версия, – прокомментировал Аспирин. – Сколько шансов, что ты прав? – Пока, пятьдесят на пятьдесят, – признался Стас, – всё зависит от свидетельств Панкрата. – Ясно. Кстати, операция, по ‘Шуму и Шмону’, завершилась, – так Аспирин в шутку назвал масштабные действия полиции по блокированию городских районов и повсеместных обысков. – Но о Масках, пока ничего не слышно. Аспирин не спрашивал, но интонация его голоса говорила сама за себя: ‘где результаты, Стас?’. – Их нет в городе, – уверенно заявил Корнилов. – Это твои догадки. – Да. Аспирин протяжно вздохнул. – Знаешь, Стас, любого другого на твоем месте я бы послал подальше, но тебе я почему – то верю и ещё... – И ещё я поймал одного из них, – напомнил Стас. – Поймал, – согласился Аспирин. – Теперь, будь добр, поймай мне двух других. – Это будет проще, чем поймать того, кто ими управляет. – Это, если твоя версия подтвердиться, – прокашлявшись, заметил генерал и добавил, – хотя я и не сомневаюсь, что она окажется правдой или близкой к ней. Когда ты намерен преступить к дальнейшими действиям? – Сейчас, – на время суток Стасу было плевать. Ни Маски, ни их покровитель, если он есть, могут и ждать утра, чтобы орудовать дальше. – Рад слышать, – буркнул Аспирин. – Действуй. Он прервал связь. Стас молча кивнул, уже раздумывая над тем, что стоит предпринять и какую использовать стратегию в дальнейшем. Его сосредоточенный взгляд был обращен в сторону ночного города, вид на который открывался из окна его кухни. Взгляд Корнилова невольно соскользнул с окна на стол, он представил за ним себя, вместе с Ритой и Алиной. Как ему сейчас не хватало их, как многое он готов бы отдать, чтобы сейчас просто увидеть и обнять своих жену и дочь, своих девчонок... Стас отбросил растляющие разум мысли и направился вон из кухни. Он тихо обулся, накинул куртку и быстро написал Нике сообщение в мессенджер, чтобы она не беспокоилась, когда проснется и не обнаружит его в доме. Но, когда Корнилов, спустившись и выйдя из подъезда, забрался в свой автомобиль, он успел лишь повернуть ключ в замке, как дверь его подъезда открылась и на улицу, торопливо натягивая куртку на ходу, выскочила Ника. Стас чертыхнулся про себя, девушка оббежала машину, открыла дверцу и села рядом. – Ника, тебе не обязательно со мной ехать... – Обязательно, – качнула головой девушка, – во-первых, я знаю, что ты собираешься надавить на Рындина, и я отлично смогу тебе в этом помочь. Во-торых... мне совсем не хочется оставаться одной, ночью, наедине с тем, что преследует меня во сне. – Как ты узнала про Рындина? – изогнул брови Стас. Он не стал и пробовать уговорить её вернуться в квартиру – сейчас это было бесполезно. – Я чутко сплю, – вздохнула Ника, пристегивая ремень безопасности. – А ты не умеешь говорить тихо – твой голос неотвратимо просачивается через стены вашей кухни. Стас усмехнулся: нечто подобное он иногда слышал от Риты. – Нам понадобиться кофе, – хмыкнув, проговорил он. – И много, – добавила Ника. Через минут сорок они уже были у здания ГУВД. Рындин, которого посреди ночи выволокли на допрос, выглядел сонным и злым. – Нам пришлось его чуть ли не силой из камеры выволакивать, – пожаловался один из дежурных в Управлении полицейских. – Он брыкался, размахивал кулаками и крыл таким матом, какой я от самых
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
