Заткнись, мать твою! – вскричал разозленный полицейский и замахнулся дубинкой. Марк, в страхе, сдавленно вскрикнул и, закрыв толстыми крепкими руками, вжался в стену. – Стойте! – звонко воскликнула я. Полицейский, собиравшийся ударить Марка, обернулся на меня. – Ты ещё кто такая? – Полегче, – сказал провожающий меня сержант. – Эта девушка приехала с Корниловым. Взгляд полицейского с дубинкой изменился. – Извините, – проворчал он и посторонился. – Что вам нужно? – Чтобы вы оба ушли и оставили нас с Марком вдвоём, – мягко, но уверенно ответила я. – С ним?! – полицейскийт махнул дубинкой в сторону Марка. – Да вы знаете кто это?! – Поверьте, гораздо лучше, чем вы, – сдержанно ответила я. Перед глазами промелькнули воспоминания этого полицейского. Он в одиночку растит двоих детей, после смерти жены и ухаживает за отцом-инвалидом. Втайне от всех, он иногда захаживает в подпольные казино и там ночью, работает кем-то вроде вышибалы. Понятно, откуда такая нервозность и раздражительность. – Гоша, пошли. Нам сказали не мешать девушке беседовать с подозреваемым. Полицейский с дубинкой пренебрежительно пожал плечами. – Хрен ли тут беседовать, с этим у*бком. Я не стала ничего говорить, только взглянула в лицо запуганного Марка и, как можно дружелюбнее улыбнулась ему. – Привет, – поздоровалась я. – Привет, – неуверенно промямлил в ответ Марк. – Где моя мама? – Она, пока не может приехать, Марк. – А когда она приедет? – с непосредственной наивностью, присущей только ребенку, спросил здоровяк, возвышающийся надо мной на добрых две головы. – Скоро, – пересилив себя, солгала я. – А пока... Я показала ему листы бумаги, цветные карандаши и охапку ярких маркеров – пришлось раскулачить кабинеты некоторых офицеров УГРО. – Давай порисуем! – Давай! – Марк с радостью и громко захлопала в ладоши. – Ты умеешь рисовать дракончиков? – Конечно, – проговорила я, слегка опешив от вида, пританцовывающего и подпрыгивающего на радостях здорового мужика. Я не случайно предложила Марку порисовать. Как известно дети часто рисуют то, что видят, слышат, изображают те фрагменты и моменты, свидетелями которых становились сами. И не важно будь то мультфильм, прочитанная сказка или ссора дерущихся из-за денег родителей. Я хотела узнать, что могут мне рассказать рисунки Марка. Возможно, это поможет прояснить важные детали и подтвердить нашу со Стасом версию. Карташев с заметным увлечением взялся за рисование. И через сорок, с лишним, минут у нас было уже несколько совместных рисунков – я рисовала и дорисовывала то, что не мог нарисовать сам Марк. У нас получилось пять листов с шестью персонажами. Первым был Великан, его одежда, пусть и карикатурно, повторяла цвета и относительную форму одежды Панкрата в ночь убийства Антонины. Выглядел он жутковато, с длинными спутанными волосами, каким-то расплывающимся осунувшимся лицом и не пропорционально длинными руками. Самое кошмарное, что он действительно очень походил на Панкрата Рындина. Вторым персонажем, которого мы с Марком нарисовали, был другой Великан, как первый, но черноволосый, с серой кожей и желто-белыми глазами. Он был похож на тот злобный и тёмный облик Панкрата, сохранившийся в сознании маленького Марка, после ночи убийства Антонины. И если первый Великан был лишь немного жутковатым и неприятным, то этот, другой, серый, с чудовищными желто-белыми глазницами выглядел по-настоящему устрашающе. От него исходила такая темная, злобная и угнетающая эманация. Меня пробрала неприятная дрожь с щекоткой и легка болезненная судорога в мышцах рук, когда я взяла в руки рисунок с Плохим Великаном, как его называл Марк. Словно создавшая тёмный облик Панкрата, глубинная тьма, обжигала мне руки при одном только прикосновении к своему порождению. Ещё он нарисовал женщину Маму, Жену Великана, добрую волшебницу, которая готовила сладости для их ребенка-Трёхголового змея. Очень примечательно, что на кривом и косом детском рисунке, смешной и страшный змей, имел три разноцветные головы. Каждая из трёх голов, на змееподобной извивающейся шее с шипами, имела свой цвет – желтый, фиолетовый и зелёный. Жёлтый. Фиолетовый. Зелёный. Точь-в-точь, как цвета зловеще сияющего света Масок. А ещё была какая-то Колдунья, которая могла повелевать змеем и заставляла его Отца-Великана, приказывать ему творить разные и гадкие вещи. Шестым был ‘Сводный’, герой с мечом в одной руке и автоматом в другой. Он был массивных доспехах и в развевающимся за плечами плащом. От меня не укрылось, что на груди у Сводного значилась четкая и жирная буква ‘А’, причем поле вокруг неё сильно напоминало, пусть и кривой, но щит. Я быстро пересмотрела все рисунки. Ассоциативный ряд был более, чем четким и очевидным. Я почувствовала нарастающее, где-то из глубины, нагнетающее чувство тревоги. От неотвратимой близости к раскрытию личностей, виновных в убийствах Масок, в душе разрасталось нагнетающее предчувствие опасности, в сознании прочно укоренялись хаотичные и противоречивые переживания. И в то же время, волнительное и беспокойное оживление распирало грудь, наполняло мои легкие и рождало неукротимое желание донести до ведома Корнилова, свои выводы по рисункам Марка. Кажется... я получила все нужные паззлы! Только всё оказалось ещё хуже, чем предполагали мы со Стасом! Но, Марк ещё не закончил меня удивлять. Он, приложив все умения и старания, нарисовал седьмого персонажа. Девушку... с развевающимися светлыми волосами, окутанную ярким ореолом сине-белых карандашных штрихов, в таком же сине-белом развевающемся платье и с ярко синими выразительными глазами. – А это кто, Марк, милый? – ласково спросила я. Сидящий по-турецки здоровяк с готовностью ткнул пальцем в последний рисунок и произнес: – А это добрая волшебница... Она спасёт змея из лап Колдуньи и защитит от Сводного, который тоже захотел командовать змеем... Он посмотрел на меня, ожидая похвалы за свои рисунки и придуманную историю. Я несколько мгновений взирала на него со смесью легкого шока, настороженности и бессильного сочувствия. Я презирала его, как убийцу, который пытал Неклюдова и Белкину, перед тем, как убить. Но не могла, просто не могла себя заставить ненавидеть это четырёхлетнего ребенка, по злой иронии судьбы, оказавшегося в теле монстра. Как же это возможно?!.. Разве это справедливо?! Чтобы личность четырёхлетнего Марка, оказалась в теле взрослого Карташева, который успел
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
