наделать кошмарных и злых вещей? Кто из них должен нести ответственность за содеянное и как?.. Я придумала Марку задание – нарисовать лес, в котором Трёхглавый Змея будет прятаться от Колдуньи – потом дала ему четыре конфеты, которые выпросила у полицейских, и, забрав рисунки, вышла из допросной. Нужно, срочно показать все рисунки Марка Стасу. Корнилов выскочил из допросной с Панкратом, как только я заглянула к ним и жестом показала, что мне нужно с ним поговорить. – Что-то узнала? – быстро спросил Стас, выйдя из допросной. В комнате соединенной с допросной, мы были одни. – Вот, посмотри, пожалуйста, – я быстро и аккуратно разложила на столе перед ним семь листов, пёстро раскрашенных карандашами и маркерами. – Это всё Марк рисовал? – спросил Стас. – Да, я помогала изобразить только некоторые детали, – кивнула я, – но всех персонажей он нарисовал и раскрасил сам. Стас уперся руками в край стола и по очереди внимательно посмотрел на каждый из рисунков. – Великан – это Панкрат? – Да, две его ипостаси, надо полагать, – кивнула я. – Плохой папа и хороший. Стас согласно кивнул и указал пальцем на жену Великана. – А это, как я понимаю, мать Трёхголового Змея? – Это Антонина, – вздохнула я. – Похожа? – спросил Стас, с грустной улыбкой, глядя на меня. – Во многом, – признала я. – Ну, касательно этой персоны вопросов у меня нет, – Стас с ухмылкой постучал пальцем по изображению Волшебницы в белом платье. – Похоже, твой образ в сознании Марка отпечатался именно в таком виде... – Скорее, он запомнил меня, но смутно, и его сознание само дорисовало желанные и позитивные детали образа... – Поверю тебе, – неожиданно согласился Стас. – Ты чаще бываешь в сознании других людей. – Спасибо, – я оценила ироничную шутку Корнилова. – Меня больше волнуют вот эти два персонажа, – он указал на Сводного и Колдунью. – У них единственных лица полностью закрашены черным маркером. – Полагаю, – осмелилась я высказать предположение, – эти двое, как раз те, кто нам нужен. – Скорее всего, – кивнул Стас и внимательно рассматривая рисунки. – Любопытно, что он назвал Колдуньей того, кто ‘приказывает’ Великану отдавать указания Трёхголовому Змею... То есть это женщина. – И учитывая, то, что Маски попытались убить всех Ожеровских, а сейчас, очень вероятно ищут Прохора Мечникова, мне на ум приходит только одна ‘Очень Злая Колдунья’... У которой есть все мотивы мстить террористам. – Я понял, о ком ты, – кивнул Стас и добавил. – Я с тобой согласен. Но, всё что мы пока имеем – это очень вероятные догадки. Не более. Истинная картина может радикально отличаться от того, что мы имеем. Например, если твоя гипотеза верна, то тогда у одного человека должен был быть мотив желать смерти внебрачных детей Токмакова... – На счета которых Вацлав переводил крупные суммы денег, – вставила я взволнованно и торопливо. – Денег, совместно заработанных с... – Жанной Микадзе, – договорил за меня Стас и ошарашенно покачал головой. – Чтоб её... Неужели всё так просто? – Самые зловещие и коварные замыслы, на деле нередко оказываются простыми, как теорема Пифагора, – вздохнула я. – При Сене только это не ляпни – он в школе ненавидел геометрию, – хмуро ответил Стас, попутно что-то обдумывая. Я ждала, хотя это было невыносимо. Потому что теперь, после рисунков Марка и закономерных логических выводов из моих видений и последних событий, очевидный ответ напрашивался сам собой! Это Микадзе!.. Не знаю, как, каким образом, но теперь я уверенна, что это она! Она всё задумала! Это она использует Маски, чтобы расправиться с внебрачными детьми Вацлава! Это она жаждет мести за смерть дочери! И из-за того, что всех, кроме Меллина отпустили, она натравила на них своих ручных убийц. Своего... Своего Трёхглавого Змея. Меня обуревало такое восторженное, неудержимое и пламенное волнение, что я не выдержала и выложила Стасу, всё что думала. Корнилов выслушал меня с задумчивым видом. – Звучит всё логично, но нужны весомые доказательства. Мы не можем арестовать судью из Конституционного суда Российской федерации на основании твоих видений и рисунков сумасшедшего серийного убийцы. Я так и поникла. Охватившее меня тревожное рвение, резко угасло. Да, Стас прав. Все наши доводы, пока что, позволяют лишь подозревать Микадзе. А что предъявить ей обвинение нужно, что – то посерьёзнее. – У меня есть идея, – осторожно и задумчиво проговорил Стас, – подожди здесь. СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ Среда, 25 марта. Ночь. Он чувствовала, понимал и осознавал: Ника права. Стасу даже стало стыдно, что ответ лежал на такой видимой поверхности, чуть ли не под носом, а он не подумал связать Жанну, которая была подельницей своего зятя, с убийствами детей Вацлава. И не сразу подумал о ней, когда Ника рассказала о своих видениях, где Ева Ожеровская сказала, что Маски пришли их убивать из-за того, что сделал Никита Ожеровский. Воспоминания Евы Ожеровской прямо сказали: ‘Он убил человека!’ Да, было непонятно, кого именно – Самсона Токмакова или Ирину? Но, это и не важно! И тот, и другая имеют самое прямое отношение к Жанне Микадзе. Вряд ли она так любила Самсона, что готова была уничтожить его убийц, но желать мучительной смерти убийцам собственной дочери... Вполне вероятно ожидать подобного от Жанны Микадзе. Стас и ожидал, но, чёрт побери, не думал, что она может зайти дальше, чем фабрикация ложных улик, с целью посадить малолетних бандитов или, даже, подброшенные наркотики. Как же он ошибался... Это его просчёт, его ошибка. Которую, срочно нужно исправлять. Если Жанна почует, что её вот-вот прижмут, она обложиться такой глухой обороной, что её ни один прокурор и обвинитель не усадят за решетку. Кто лучше, способен противостоять системе юриспруденции и юстиции, чем судья, человек знающий эту самую систему изнутри? Стас мысленно ругал себя, что не надавил на Никиту и не заставил рассказать в деталях, всё что он натворил. Но, чудом оставшийся в живых Никита Ожеровский, пребывал в таком шоке и потрясении, что только Ника и то с трудом, смогла добиться от него хот
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
