и правда оказалась офицерами правоохранительных органов арестовывал и выводила из здания его сотрудников. Офицеры СКР изъяли все материалы его лаборатории, оборудование и документацию. Лежащий в медицинском вертолёте Мирбах, понимал, что это конец. Конец всему... Из тюрьмы он уже вряд ли когда-то выйдет. ЖАННА МИКАДЗЕ Среда, 25 марта. Утро. Она добралась до Лакинска, пешком, через лес, лишь, когда уже было около полудня. Она была злая и уставашая, вся её одежда была испачкана и разодрана, несколько царапин саднили на лице. Но самое главное, кошмарно голодна, что имело для нее сейчас куда большее значение. Жанна купила еду в ближайшем маленьком супермаркете и, перекусив, тут же решила посетить дамскую комнату – благо кассир-одиночка оказался понимающим позволил воспользоваться служебным помещением. Но, когда Микадзе вышла из уборной, в магазине её ждали четверо полицейских с ордером на её арест и документами, свидетельствующими о том, что она, Жанна Микадзе, бывший судья Конституционного суда была объявлена в розыск уже более десяти часов. – ***ть, – выдохнула женщина, поняв, кто её сдал и, кто её обыграл. – Будь ты проклят, Корнилов. Ты и твоя синеглазая ш*юха!.. ЭПИЛОГ – А как же Каульбарс? – задала вопрос заместитель прокурора Москвы. – В деле о нем ничего больше не сказано. Было уже около шести часов вечера, из-за горизонта, в окне, наползали мрачные серые тучи, красноречиво демонстрируя готовность излить массы накопленной дождевой воды на замученный жарой город. – Люди из ФСБ, попросили не афишировать его участие во всей этой гадкой истории с убийцами в неоновых масках, – ответила синеглазая собеседника зам прокурора. – Ратибор Каульбарс опорочил и оскорбил их, но они предпочли, чтобы это был их личный позор, без привлечения общественного внимания. Она вздохнула. – Ратибор не справился с управлением, пытаясь уйти от погони, и погиб в крушении грузовика, который рухнул тогда на нас. – Панкрат Рындин, – проговорил зам прокурора. – Здесь написано, что он сел на пожизненное? – Да, – вздохнула Вероника. – Но Стас выполнил обещание, и Марк Карташев до сих содержится в остром блоке психиатрической больницы усиленного наблюдения. – Хорошо...- зам прокурора перевернула один из последних листов в деле. – А Жанну Микадзе, как я поняла, арестовали? – Да, но ей удалось выкрутиться и вымолить себе снисхождение, – чуть нахмурившись, ответила Вероника Лазовская. – Она отсидела положенные восемь лет и... покинула страну. Не знаю, где она сейчас. Время шло, быстро вечерело, а погода за окном сменилась на дождь. Сидящая перед Вероникой заместитель прокурора закрыла папку с делом ‘Неоновых убийц’ и отложила в сторону. – А почему в заключении не упоминается дальнейшая судьба Леонида Полунина? – спросила она. Лазовская качнула головой. – Потому, что никто понятия не имеет, где он сейчас. – То есть он пропал без вести? – Именно так, хотя... – Вероника вздохнула. – Есть основания полагать, что он укрылся где-то в Индокитае, возможно в Бутане, или даже в Непале. Никто не знает... – Думаю, пока его не найдут убийцы из ‘Кузницы’, мы о нем можем ничего и не услышать, – сделала вывод прокурор. – А что с Прохором Мечниковым и Даниилом Меллиным? – Меллин умер, не приходя в сознание, а Мечников... – синеокий взгляд Лазовской чуть померк от грусти. – Он пил и очень много, а затем его нашли в собственной квартире с перерезанными венами. – Что ж, не удивительно, – вздохнула заместитель прокурора. – А как обстоят дела у Анжелики и Генадия Корф? – У них всё в порядке, – усмехнулась Вероника. – Гена сейчас владеет собственной компаний-разработчиком игр и программного обеспечения. А его сестра заместитель главного редактора в уважаемой интернет-газете. – В этом деле также упоминается и ваш школьный друг, Лев Синицын... Я слышала, они сейчас работает с вами? – Лёва, – с улыбкой проговорила Ника, – да... Он не так давно сменил на посту Якова Щербакова, который ушел преподавать в один из мед вузов. Кстати, недавно защитил докторскую и многие прочат ему место проректора. – Солидно, – оценила зам прокурора. – А что... – Простите, – взглянув на экран телефона, проговорила Вероника, – мне нужно позвонить. Вы не возражаете? – Только поторопитесь, – немного скривив губы, ответила собеседница Лазовской. Вероника вышла из кабинета и быстро набрала номер, который всегда набирала раз в неделю, в это же время. На другом конце провода прозвучал женский голос, который по-английски спросил, чего изволит Вероника. Девушка объяснила. – Wait a minute, please, – ответили ей. Прошли двенадцать долгих секунд, прежде, чем Вероника услышала в трубке столь желанный ей голосочек: – Мама! Мамочка!.. Ты меня слышишь? Мама... – Да, милый, слышу! Я здесь... – глотая слёзы, проговорила в трубку Вероника. *** Она вернулась в кабинет к заместителю прокурора. – Вы плакали? – вскинула брови та. – Нет, – солгала Вероника, хотя и знала, что её лицо и глаза выдают её ложь. – Давайте продолжим. Она не хотела, чтобы эта женщина развивала тему её личных семейных проблем. – Это расследование называется ‘Чатуранга’, – проговорила заместитель прокурора, – что-то связанное с индийскими шахматами... Вас и Корнилова заставляли играть в шахматы? – Да, отчасти, – ответила Вероника. Кажется, вспоминать этот эпизод, ей было неприятно. – Это какая-то аллегория? – Нет, что вы, – мягко и грустно проговорила Лазовская и, покачав головой, добавила. – Никакой аллегории... если только если не брать в расчет, что вместо шахмат были живые люди. – Если не ошибаюсь это связано с известной и славной династией потомственных полицейских, Безсоновых? А также с их извечными врагами, мафиозным кланом Часовиков? Так ведь? – спросила зам прокурора. – Любопытно... И кто же оказался главным злодеем на этот раз, Вероника? – Вы удивитесь, но главную опасность представлял не тот, кто задумал эту извращенную игру с людскими жизнями. – А кто же тогда? Вероника невесело скривила губы и со скрываемой досадой ответила: – Лишняя фигура на доске. – Лишняя фигура? –
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
