же безразмерно огромной джинсовой куртке. – Майор Домбровский, Уголовный розыск, – привычным образом представился Коля, ещё раз показав документ. Мужчина в гигантской джинсовке протянул широкую, как лопата ладонь с пальцами, похожими на маленькие деревянные бруски. – Марк Карташев, главный контролёр этой автостоянки, – у здоровяка был низковатый, но приятный на слух баритон. – Что-то случилось, господин майор? – Возможно, – Коля решил приступить к делу с ходу. – У вас работает некто Панкрат Рындин? – Панкрат... Рындин... – повторил Карташев и чуть нахмурил светлые брови. Он оглянулся на длинноносого старика и кивнул ему: – Лавр, чё смотришь? Проверь, есть у нас такой. – Сейчас, сейчас, – старик поднес к лицу небольшой планшет и быстро что-то пролистал. – Да... да, работает такой. Правда, последнее время, всё чаще то в отпуске, то на больничном. – А-а, – неприязненно скривившись ответил Карташев, – я кажется его знаю... Старик такой, у которого кореш среди руководящих задниц нашей компании. Троица обменялась взаимными смешками и тут же все обратили внимание на Домбровского, стоящего с каменным лицом. – Да, Рындин у нас работает. А что с ним? – Нет, с ним все в порядке, – качнул головой Николай. – Можете показать, где его машина? – Да, конечно, – пожал плечами Карташев. Когда Николаю показали КАМАЗ Рындина, он первым делом потребовал вскрыть большой белый контейнер, который стоял на колесной базе грузовика. – Это ну... вообще-то... без ордера... нильзя... – начал мямлить Марк Карташев. Домбровский искоса взглянул на главного контролера. – Да ну? Хотите всё по закону? Судя по лицу, из-за вкрадчивого голоса Домбровского, он уже не был уверен, что хочет ‘все по закону’. – В таком случае я сейчас потрачу чуть больше получаса на получение ордена, затем пригоню сюда группу оперов, человек пятьдесят, и мы все вместе прошманаем не один или несколько, а все грузовики, которые тут стоят. А потом займемся вашей документацией, финансовыми расчетами, накладными и содержимым складов вашей логистической компании. С каждым словом Николая Карташев бледнел все больше и под конец, у здоровяка даже начали дрожать губы. Видимо, он очень ярко себе представил, что его ждет, когда руководство ‘Континент-сервис’ узнает, что таким пристальным вниманием со стороны УГРО, они обязаны одному несговорчивому контролеру со стоянки. Контейнер грузовика открыли. Не то чтобы Коля прямо ожидал найти здесь кучу важных улик, но обнаружить абсолютно пустой и свежевымытый контейнер он тоже не предполагал. Домбровский сумел скрыть разочарованнее, все-таки он довольно хорошо владел собой. Коля старательно облазил весь огромный контейнер. Он потратил не меньше часа детально изучая стены, пол и потолок контейнера. Но ничего. Абсолютное и удручающее ничего. – Когда в последний раз, это грузовик покидал стоянку? – спросил Николай у Карташева и спрыгнул на асфальт. – Так это... – Марк забрал у Лавра планшет и быстро что-то проверил. – Так давно уже... Коля, в свою очередь, молча отобрал планшет у здоровяка и посмотрел на экран гаджета сам. Судя по информации в икселевской таблице Рындин, на своем КАМАЗе, выезжал со стоянки пять дней назад. И перед этим несколько раз с перерывом в два-три дня. Но именно в те сутки, когда примерно была убита Белкина, КАМАЗ с номерными знаками Рындина стоял здесь. На этом самом месте. Коля тяжело вздохнул, пролистал таблицу с данными ещё раз и вернул планшет Карташеву. Он обошел грузовик, внимательно изучая его. Подумав, он решительно потребовал, чтобы для него ‘вскрыли’ кабину грузовика. Карташев пытался протестовать, на этот раз куда увереннее, но все-таки уступил. Коля убил ещё около полутора часа на обыск кабины и осмотр личных вещей Рындина. Грязная обувь, изношенная куртка, смятая пачка сигарет, металлическая фляга с остатками коньяка, полотенце и бритва, пару журналов с девушками. Но ничего, что могло бы изобличить Рындина в соучастии убийству Белкиной. Коля выругался и выбрался из кабины. Вокруг уже собралась небольшая толпа зевак из тех водителей, чтобы пребывали на стоянке в ожидании скорых рейсов. – Ну, что? – насмешливо хмыкнув, спросил Карташев. – Нашли что-то, господин оперуполномоченный? Коля, сидя в кабине и свесив ноги на улицу, окинул его мрачным взглядом и выбрался из автомобиля. Домбровский уже понял, что это не тот автомобиль, где совершалось убийство. И дело даже не в том, что он не нашел никаких улик. Эта машина выглядит как самый обычный грузовик, который водит самый обычный дальнобойщик. Владелец этой машины не пытался придать ей невинный чистый и аккуратный вид. Нет, этот грузовик был до банальности обычным автомобилем водителя-дальнобойщика. Чёрт, подумал Коля, снова обходя, грузовик вокруг. – ‘Как, тогда, мать их, они это провернули?’ – сердито и сосредоточенно думал он. Конечно, он мог ошибиться. Конечно, тот грузовик на видео с места преступления, мог быть вообще никак не связан с убийством. Конечно... Тут взгляд Николая заприметил кое-что, заставившее его остановиться и присесть возле номеров грузовика спереди. Коля, внимательно оглядел регистрационный знак на переднем мосте грузовика. Только пару мгновений спустя, Домбровский заметил, вокруг крепление знака темные полукруги царапин. Домбровский поднялся и оглянулся на Карташева. – Мне нужны записи с ваших видеокамер. – А это ещё зачем? – удивился контролер. – Затем, что с этой машины, полагаю, не один раз, скручивали номера! – не удержавшись от мальчишеского торжества, ответил Коля. СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ Воскресенье, 22 марта. Ночь. – Ты сможешь снять этот опечаток, чтобы мы могли пробить его? – спросил Стас, протягивая визитку Ящеру. Яша взял карточку, осторожно осмотрел в перчатках и кивнул. – Легко. – Отлично, действуй,мответил Корнилов. Стас оглянулся на свою машину, в которой сидела Ника. Лазовская, заткнув уши наушниками, чуть покачивала головой и смотрела куда-то в ночь. Стас знал, что сейчас её лучше не трогать. Нике нужно пережить увиденные воспоминания. Корнилов знал, что девушка очень часто переживает трагедии гибели людей на очень личном уровне. Из-за того, что ей приходиться буквально проживать эпизоды из воспоминаний жертв убийц, Лазовская способна прочувствовать всю глубокую боль и убийственную горечь случившегося несчастья. И ей приходиться каждый раз, снова и снова, испытывать
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
