Феокрит и Неокл дошли до Хребта Ярости за несколько дней. Приятелям удалось выбраться из города прежде, чем обнаружилось убийство, но оставаться в окрестностях Мегерии стало теперь небезопасно. Неокл всё же убедил приятеля отправиться на время в Скархолд. Феокрит долго не упирался: нужны были деньги, а потому гордость и амбиции вновь пришлось задвинуть подальше, как и мечты поехать в Нэос и разбогатеть.
Перейдя по каменному мосту ущелье, группа разбойников оказалась в замке. Небольшой двор с трёх сторон двор был окружён стеной с двумя башнями по углам, а с четвёртой высился отвесный уступ и пристроенный к нему донжоном. Крепость освещали всего несколько фонарей, но даже в темноте Феокрит понял, в каком плачевном состоянии она находилась: в кладке стен местами проросла трава, а часть хозяйственных построек стояла разрушенной. Возле донжона обосновалось маленькое каменное святилище, но и оно пустовало.
Общий зал квадратной формы располагался на втором этаже донжона. Когда путники вошли туда, вокруг очага, устроенного посреди комнаты, уже спали люди. За долгое время своего существования замок ни разу не перестраивался. Некий лорд соорудил его тут несколько веков назад, и с тех пор примитивная планировка пограничного укрепления оставалась неизменной, не появились даже камины. На закопчённой стене пристроился очень старый, дырявый гобелен, имеющий такой вид, будто его повесили ещё в те времена, когда возводился замок. Больше никаких украшений зал не имел. Часть его отгораживали плотные занавески.
– Там для благородных, а тут для нас, – объяснил Носатый. На его некрасивом бычьем лице отсутствовал нос, потерянный в какой-то схватке, за что бандит, видимо, и получил своё издевательское прозвище.
Феокрит уже собирался найти место для ночлега, когда перед разбойниками, будто из-под земли возник пожилой человек.
– Что, Носатый, новых привёл? – спросил он тихим, скрипучим фальцетом. Недобрые, с прищуром, глаза тощего старика, одетого в чёрное, внимательно изучали гостей.
– Да, господин, – ответил Носатый.
Феокрит сразу понял, кто перед ним, и почему этого человека прозвали Вороной. Было в нём некое сходство с мрачной птицей: сгорбленный, с заложенными за спиной руками, он ходил, выставив вперёд голову, и обводил окружающих бусинами подслеповатых глаз. Одежду барон предпочитал носить чёрных и серых цветов, что только добавляло сходства.
Феокрит, Неокл и другие пришедшие поклонились и представились.
– Хорошо, – сказал барон. – У меня как раз одно дельце намечается, люди нужны. Если приехали заработать пару золотых, то как раз вовремя.
– Что за дело? – спросил Феокрит.
– Да так, караванчик один… Впрочем, вам завтра объяснят. А пока устраивайтесь, чувствуйте себя, как дома, отдыхайте. Только деньги вперёд – надеюсь, вам Носатый объяснил, какие тут правила? За ночь пять медяков.
Когда Ворона ушёл, Неокл и Феокрит расположились на соломе в углу, поскольку все места у очага оказались занятны.
– Не нравится мне этот тип, – пробормотал Феокрит, – ты видел, какой у него взгляд? Обманет, как в носу поковыряется.
Лин Перст – длинноволосый парень, с которым они беседовали по пути в замок, – устроился неподалёку.
– Ворона многим не нравится, – сказал он, – скупердяй тот ещё – за грош удавится. Или удавит. Видишь, какая тут разруха? Да в замке всего пять слуг! И ещё с десяток коленопреклонённых дружинников. Больше барон задарма никого кормить не желает. Еда и ночлег здесь за наши деньги. И тем не менее, место тут надёжное, да и платит Ворона исправно – обмана за ним не водилось никогда.
– Ещё бы, – усмехнулся Неокл, – иначе эту хибару давно под корень спалили бы – народ тут суровый собирается.
– А не знаешь, о каком караване он говорил? – поинтересовался Феокрит.
– Ясное дело, торговый караван. Эта хитрая Ворона берёт пошлины с купцов за провоз товара, а когда те едут обратно с прибылью – грабит. Ловко придумал, да? – Лин оскалился. – Только вот денег у него всё равно не водится. Либо он хранит их в потайных подвалах – этого никто не знает.
– И давно ты тут?
– Да я вырос в замке. Попал ещё ребёнком, поначалу конюху помогал, а потом меня парни обучили махать тесаком. Ну мне и понравилось. А вы двое с побережья?
Феокрит кивнул.
Тут в зал вошла девушка – низенькая, полноватая с приятным, миловидным личиком. Она была одета в сиреневое парчовое платье без изысков. И наряд и манеры говорили о её знатном происхождении.
– Добро пожаловать в Скархолд, – улыбнулась она, – я – Шана. Говорят, вы пришли издалека. Наверное, много повидали?
«Симпатичная девка, – подумал Феокрит, – наверное, из семьи баронишки. Только вот что она делает среди этого отребья?»
– Верно, – ответил Феокрит, – а что именно тебе рассказать, красавица?
Шана подсела к мужчинам.
– Вот и луч света в унылом царстве серости! – пошутил Лин, обняв её за плечи
Но Шана убрала руку:
– Отстань, Лин, не видишь, у нас гости! – она чуть нахмурилась, отчего личико стало ещё милее.
– Наверное, вы устали с дороги, – продолжала она, придвинувшись к Феокриту вплотную, и тот сквозь одежду почувствовал упругие формы девушки. – На третьем этаже есть и более уютное помещение. Если хочешь, можем пойти туда.
– Давай, ты ей приглянулся, – как-то не слишком весело усмехнулся Лин Перст.
– Ладно, – заулыбался Феокрит, – если так настаиваешь…
Они поднялись на верхний этаж, где находилось несколько комнат, и зашли в одну из дверей. Убранство помещения нельзя было назвать роскошным, но Фекориту всё равно здесь понравилось. Измученному долгими скитаниями разбойнику захотелось остаться. Аккуратный гобелен со сценами из древней мифологии, мягкая кровать, расставленные у стен шкафчики и столики создавали домашний уют, а девушка разжигала желание. Он уже предвкушал ночь на мягкой пастели в обществе этой хорошенькой особой.
– Только давай прежде все вопросы проясним, – сказала девушка серьёзно. – За двадцать медяков мы только один раз займёмся любовью, а за две серебряные короны ты можешь остаться здесь со мной до утра.
«Вот оно что, – подумал Феокрит, – у Вороны тут и бордель заодно. Расчётливый тип, ничего не скажешь». Деньги у Феокрита ещё оставались, да и соблазн провести остаток ночи в женском обществе оказался слишком велик.
– Я почему-то подумал, что ты знатная дама, – рассмеялся Феокрит, – твоя одежда даже лучше, чем у Вороны, хотя он барон, а ты – шлюха.
