Девушка продолжала всхлипывать и даже не обернулась.
– Куда я поеду? – наконец произнесла она. – Что я там буду делать? Стану шлюхой, как и здесь? Но здесь я хотя бы дома!
Феокрит молча уставился на труп. Девушка действительно любила этого парня, а теперь у неё отняли последнюю надежду. Но не был ли прав Лин, когда обвинял Феокрита в том, что тот суёт нос, куда не следует? Его ли это дело? «Всем не поможешь», – ещё раз напомнил себе бандит.
– Прощай, Шана, – произнёс он, вскочил в седло и поскакал прочь. Впереди ждали приключения, деньги и слава. По крайней мене, Феокрит верил в это. Отъехав от Скархолда, он последний раз оглянулся на обшарпанные стены крепости. На одной из них заметил маленькую фигурку в развевающихся одеждах. Она некоторое время неподвижно стояла над пропастью, а потом полетела вниз.
Феокрит отвернулся и сжал зубы – раскалённая стрела вонзилась в сердце, разорвав его на ошмётки. Горе бедной девушки стало частью Феокрита, въелось бессмысленным и безжалостным состраданием, мучительной болезнью, от которой нет избавления. Пришпорив коня, он поскакал прочь, желая поскорее забыть это место.
Глава 17 Монтан IV
Чем ближе он подходил к Нэосу, тем больше деревень встречалось на пути. Поля, фруктовые плантации и скотоводческие фермы тут были в изобилии и занимали всё видимое пространство вдоль мощёного тракта, тянущегося по побережью. От Мегерии Монтан шёл полторы недели, пару раз останавливаясь в придорожных поселениях, чтобы заработать несколько монет. Расстояние оказалось больше, чем он предполагал, но в отличие от других людей, юноша почти не ощущал усталость и мог отшагать без перерыва десятки миль.
И вот впереди показался огромный город с многочисленными, густонаселёнными предместьями. Нэос имел трое ворот, через которые днём и ночью тёк непрекращающийся людской поток; несколько крупных дорог вело сюда. В самом городе, если верить словам Феокрита, проживало никак не меньше ста тысяч человек, и других таких городов не было не только на Западном побережье, но и во всём известном мире. Нэос являлся центром торговли, куда стекались товары со всех окрестных полисов, с царств и архонтств на юге, в том числе из-за Зелёного моря, с островных государств на западе и даже из северных земель, где обитали племена, считающиеся тут диким.
В отличие от каменистых районов Мегерии, земля тут жирела плодородием, и поля обильно колосились злачными культурами, награждая изобилием и счастьем трудолюбивых местных жителей, да и климат был теплее. Разумеется, Нэос представлял собой лакомым кусок для катувелланского короля. Захват его являлся целью Железноликого в Западной войне. Вот только не смог правитель могучей державы собрать достаточно большую армию, чтобы подступиться к городу, и оказался вынужден довольствоваться лишь несколькими мелкими крепостями к северу отсюда.
Общение с двумя разбойниками, с которыми Монтану довелось повстречаться в Мегерии, многому его научило: он понял, что у всего есть цена, и не стоит задарма раздавать свой талан, надеясь на благодарность и доброту. Понял и то, что самое важное в человеческом обществе – иметь много денег и дорогих, красивых вещей. Монтан не раз замечал: те, кто изо дня в день трудятся руками, живут в бедности и унижении, а уважаемые господа большую часть времени ничего не делают, а лишь повелевают другими. Именно последнее, как решил юноша, и считалось высшим успехом, к которому следует стремиться, живя среди людей. Это казалось странным, но, по крайней мере, молодой целитель получил хотя бы приблизительное представление о человеческой сущности. Люди постоянно к чему-то стремились: кто-то – выживать и кормить семью, кто-то – богатеть и покупать дорогие вещи, были и те, кто желал прославиться, совершив нечто неординарное. Все, кого встречал Монтан, жаждали обрести что либо. Он теперь тоже жаждал, стараясь подражать остальным. И Нэос, куда направился юноша, являлся как раз тем местом, где по мнению Феокрита, можно было получить всё, что захочешь.
А ещё Монтан узнал об одной очень серьёзной проблеме в Катувеллании: с церковью Хошедара у него с самого начала не заладились отношения. Юноша ещё не настолько глубоко постиг человеческие нравы, чтобы понять, почему так тщательно нужно оберегать некие идеи, затыкая и истребляя несогласных, а остальных вводя в заблуждение. И это был второй повод идти в Нэос: в стенах торговой столицы мира катувелланские мобады не имели власти. В город стекались люди разных верований со всей западной части континента и ближайших островов, и Монтан полагал, что тут не станут допытываться, во что он верит, и не попытаются убить на почве религиозных разногласий. И действительно, ещё в пригородах он увидел несколько святилищ и храмов, принадлежащих людям разных верований, мирно сосуществующим друг с другом: в Нэосе религиозные конфликты преследовались по закону.
Вместе с человеческим потоком Монатн влился в ворота города. Тут, на входе, царило столпотворение: люди, лошади и повозки ломились в обе стороны, создавая заторы. Оказавшись в толпе, юноша совершенно потерялся и ощутил такой внутренний разлад, такую дисгармонию, что первой мыслью было бежать отсюда без оглядки, но совладав с собой, решил вначале исследовать это место и попробовать устроиться тут на несколько дней, и уже потом решать, что делать дальше.
Монтан пошёл по главной улице в сторону центра. Вдоль выложенной булыжником мостовой, тянулись опрятные дома, украшенными лепными фронтонах, колоннами и скульптурами. На первых этажах можно было увидеть торговые лавки, мастерские, закусочные. В городе действовали акведуки, канализация, общественные туалеты и бани – всё это было создано в качестве подражания ушедшей в небытие культуре Великой Автократории, тщательно сохранялось и поддерживалось в рабочем состоянии не одно столетие. Местная власть могла себе позволить подобную роскошь, а вот в городах поменьше и победнее, наподобие Мегерии, коммуникации давно пришли в негодность, а отголоски древней цивилизации ощущались разве что в архитектурном облике.
Монтан рассматривал людей, что пёстрой, голосистой толпой сновали вокруг. В основном это было местное, смуглое население – потомки некогда колонизовавших побережье эллоев, но жили тут и рослые люди с берегов Зелёного моря, и выходцы с севера, и катувелланцы и даже чернокожие обитатели южных пустынь. В Нэосе звучали все языки и наречия континента, но официальным считался общий язык, введённый в качестве единого во времена Великой Автократории, и принятый ныне во всех полисах и архонтствах, считающих себя наследниками древнего государства. Впрочем, для Монтана не составляло труда говорить, как на катувелланском, так и на общем языках.
Центр города блистал монументальной роскошью. Дворцы местных богачей, театры, гимнасии, храмы, здание Совета
