— Разве это так важно? — наконец нарушил затянувшееся молчание Мортус, остановившись в паре шагов от ворожеи, нависая над ней угрожающей тенью.
— Да, — коротко кивнула та, чуть помедлив. — От этого зависит помогу ли я тебе или нет.
Мортус расхохотался раскатисто и совершенно не стесняясь. Неожиданно его смех оборвался. Тень догадки промелькнула по лицу мужчины. Он уставился на опешившую ворожею, растерянно и непонимающе хлопающую глазами, странным взглядом, в котором читалась смесь надежды и любопытства.
— Ты же видела зверя? — вдруг вкрадчиво спросил Мортус.
— Видела, — Ялика занервничала, сама не отдавая себе в этом отчет.
Отблески костра заиграли в сделавшихся непроницаемо-черными зрачках мужчины, от чего тот приобрел потусторонний демонический вид.
— Может, дитя, ты и сможешь мне помочь, — задумчиво протянул он, проводя ладонью по щетинистому подбородку. — Тут такое дело, зверя дано увидеть не каждому. Если верить древним легендам и сказаниям, то вестника демона может узреть тот, кто его призвал в наш мир… Или же те немногие, кто способен узреть изнанку мироздания, кто волшбой повелевает. Ты, очевидно, одна их них. Так я и догадался о твоем ремесле…
— Значит, ты был тем, кто призвал этого древнего демона, — перебив неспешную речь Мортуса, заключила Ялика.
— Догадливая, — удовлетворенно кивнул тот. — Да, его призвал я, и это моя вина и проклятие. Но, клянусь небесами, я не хотел таких последствий. Когда-то давно, — печально и отстраненно продолжил Мортус, как-то разом сгорбившись, бессильно опустив плечи, — жил в небольшом селе паренек, кузнецом был, все, как и у всех вокруг: дом, небольшое хозяйство, красавица жена на сносях… Да вот только в тех краях боярин лютый очень был — кровь любил проливать почем зря, насильничал, словом, зло творил страшное. Приглянулась боярину тому жена кузнеца, не посмотрел, что та скоро разродиться должна… Выкрал ее, когда кузнеца дома не было.
Мортус тяжело вздохнул. В уголках его глаз заблестели слезы. Он сжал кулаки в бессильной злобе.
— Насытив похоть свою, отдал он деваху на поруганье своим холопам. Вернулась та домой, кровью истекая, а утром умерла, так и не явив дитя на свет, — голос мужчины задрожал, переходя на сбивчивый шёпот. — Уж сколько паренек не взывал к Богам, возмездия требуя, те глухи к его мольбам оставались. Взял тогда он топор в отчаянии, да пошел к барину — убить хотел. Только вот холопы боярские высекли его так, что кожа лоскутами висела, да выкинули в канаву придорожную, подыхать. Тогда-то к нему, умирающему, демон и заявился. Пообещал тело исцелить в обмен на душу. Месть осуществить обещал.
— И он, конечно, согласился, — сухо констатировала Ялика, разворошив затухающий костер хворостиной.
— Согласился, — печально кивнул Мортус и опустился рядом с ворожеей, уставившись невидящим взглядом на радостно заплясавшие языки пламени. — Свершил месть демон, мор наслав на боярина и его холопов, а следом и село вымерло… Не ведал я тогда, что моя душа ему нужна была только за тем, чтобы его в наш мир впустить. Я держу врата между мирами — тело с одной стороны, плененная душа с другой.
— Душа мне твоя не доступна, — медленно произнесла Ялика, вскакивая. — Но тело-то здесь.
По ее рукам заплясали зеленые огоньки, окутывая ладони бледно-зеленой дрожащей и извивающейся пеленой.
— Попробуй, — горько усмехнулся Мортус. — Думаешь, я не пытался, когда все осознал?
Он выхватил из ножен серебряный кинжал и отрывисто полоснул себя по ладони. Вместо крови из свежей раны устремился к небу черный вьющийся дымок.
— Ты еще не поняла, пресветлая? — ухмыльнулся мужчина, переворачивая ладонь, из которой на землю посыпался темный пепел.
Мортус сжал руку в кулак и, раскрыв, протянул навстречу ошеломленной Ялике. Та не поверила своим глазам — от раны не осталось и следа.
— Я давно не человек, — пояснил он. — Пока моя душа в плену у демона, мое тело бессмертно. Так врата между мирами остаются открытыми. А мне только и остается, что бродить по свету, уничтожая, где могу, зверей демона, иначе его зараза расползется по всему миру. Может, хоть так я смогу хотя бы частично искупить свою вину. Знаешь, зачем мне этот маскарад?
Мужчина повертел в руках странную птичью маску и нацепил ее на лицо, уставившись на ворожею стеклянными глазами-окулярами. Ялика взмахнула руками, рассеивая в воздухе окутывающее их свечение, и отрицательно мотнула головой.
— Чтобы звери не узнали меня, и их хозяин не отобрал у меня последнее, что осталось для меня ценным, — голос мужчины стал сиплым и приглушенным. — Мой разум и мою волю.
Он с раздражением сдернул с лица маску и резким взмахом руки отшвырнул ее в сторону.
— Рано или поздно ты ошибешься, — прошептала Ялика. — И тогда демона уже ничего не остановит.
— Я страшусь этого момента, — Мортус обреченно опустил голову.
— Ты знаешь, как его уничтожить? — спросила ворожея, чуть помедлив.
— Его нельзя уничтожить, он часть мироздания, всегда был и всегда будет, до конца времен, — отстраненно произнес мужчина, не поднимая головы. — Можно лишь закрыть врата, связывающие наши миры.
— Как? — нетерпеливо вцепившись в его плечи, поинтересовалась Ялика.
Отстранившись, тот поднял взгляд на нее и хрипло произнес:
— Моя душа стала частью сущности демона. Если призвать мою душу, то следом в наш мир и он сам явится, воплотясь в моем теле.
Он замолчал, собираясь с мыслями.
— Ну же! — поторопила его Ялика.
Мужчина меланхолично повертел в руках кинжал, которым недавно разрезал себе ладонь.
— Если его вонзить мне в сердце в тот момент, когда мои душа с телом вновь воссоединяться, то связь будет разрушена, а врата между мирами закроются, утянув демона в иную реальность, где он и будет поджидать следующего глупца, согласившегося принять его злокозненную помощь.
Он замолчал, а потом тихо, на грани слышимости, прошептал:
— Знаешь, пресветлая, я очень устал скитаться ни живым ни мертвым, и уже давно мечтаю обрести покой…
— Откуда у тебя это клинок? — с интересом разглядывая оружие, поинтересовалась Ялика.
— Из небесного огня выковал, ты же помнишь, я был кузнецом, — тихо пробормотал Мортус. — Я долго бродил по свету, пока не встретил одного очень старого волхва, который мне и рассказал, что небесный огонь — это искры, что летят из кузницы Сварога. В них заключена часть силы Праотца. А его силе ни одно
