Первым он и ушел. Подрезал его Ширяй в очередной раз, да меч в створки шлема ткнул. Тот и растворился, как небывало.
Иван – старший бос, заревел, да в два раза больше стал и морда из белой зеленой стала. Рассердился.
Потом Добрыня ушел, проткнул его двумя мечами со спины, насквозь прошло, а я камнями добил и Влад приложил.
Еще сильнее Иван заревел и еще выше стал. Головой звезды подпирает, красный весь как вареный буряк. Отшвырнул Влада, да так что тот отлетел и лошадь с ног сбил. Ширяй отскочил в сторону, чтобы под удар не попасть. Но Иван не замечал его – ко мне шел. Воткнул меч свой в землю и рукава закатал.
Вылетели мечи кривые из рук Ширяя и в землю воткнулись. Моя праща камнем руку прижала, так что пришлось выпустить веревочку и она к земле прижалась. Влад уже поднимался и рукава засучивал. Лошадку бедную гладил, чтобы успокоилась.
– Рукопашную хочешь? Ну давай.
Задрожала земля, когда шагнул Иван. Рванул караван и поскакал вперед, только женщины выглядывали испуганно. Погасла луна на небе, головой ее гигант закрыл. Побледнел Иван, тут только по коленям бить остается.
И нетопыри смогли нас спасти. Собрались всей ордой и одним целым на нежить огромную бросились. Он давил их, отбрасывал, разгонял, раскидывал но пищащая масса только увеличивалась.
Залезали ему в рот, он их перекусывал, выплевывал, с волос выдирал, но там еще сотня вцепилась. Снял шлем остроугольный, еще куча вылетела. Облепили они его как пчелы улей и еще и еще летели.
Ширяй бросился помогать, но меч выдернуть не смог.
– Сюда! – кричал кто-то. Я обернулся. Тот самый старик стоял у крапивной поляны и махал призывно. Вокруг своего посоха он обвязал шарф знакомый – черно-красный – Сюда! Мышки его добьют! Скроетесь у меня, далеко еще до рассвета! Хватайте оружие и за мной!
Я встретился с Владом глазами и он попробовал выдернуть меч. Тот вышел легко. Я поднял свое оружие. Нежить покачнулась и начала падать.
– Бежим! – крикнул я и следом за стариком нырнул в крапиву.
Глава 8
Старик шагал быстро, не оглядываясь по сторонам. Прошел полянку с вырванными кустами и хмыкнул. Дальше лес крапивы продолжался, но старика это не остановило. Махнул посохом, и крапива легла в стороны, образовывая коридор – спокойно как собачка. Старик зашагал по корням, да так плавно и легко, что диву даешься. Я семенил за ним, но не так удачно. То о камень споткнулся, то корень за ногу схватил, да так что напугал до полусмерти. Старик не реагировал и на помощь не спешил.
Сзади шагали Влад и за ним тать. При всем уважении я бы его за спиной не оставлял. Очень уж орудует ятаганами ловко.
Земля опять задрожала и наконец, старик остановился и обернулся. Все мы обернулись. Гигант уже в полусогнутом состоянии до сих пор виднелся издалека. Качался из стороны в сторону, а тучи нетопырей кружили вокруг, создавая вторую, темную одежку для него. Наконец он завопил и резко выпрямился, судя по тени – шлема остроконечного на голове не было. Побежал, размахивая руками и завывая так, что мне его даже стало жалко. Это ведь живой человек был, не мертвая образина. Но страх его и сотоварищей свели их туда, по ту сторону, В Навь, откуда не возвращаются. Они вернулись и сейчас нетопыри загоняют мертвых воинов обратно. Найдут ли витязи покой после второй смерти, я не знал, поэтому и жалел его. Сейчас только понимание пришло.
– Идем, – старик махнул посохом и крапива начала выпрямляться, там, где мы уже проходили, закрывая нас от взглядов из темноты. – Идем. Скоро они вернутся.
– Кто вернется? – спросил Ширяй, – Гендальф, ачивка за караван будет?
Крапива выпрямлялась все ближе, заставляя нас продолжить путь – так мы и шли: впереди стелилась, освобождая дорогу, а после того, как Ширяй проходил – вставала дыбом. Так мы и оказались у неожиданно уютного домика на крапивной полянке. Он действительно был почти вплотную окружен крапивными кустами и изредка прорастали ели сосновые. Получилась полянка, которая домик в себе хранит, а елочки и крапива скрывают ее от глаза чужого.
А еще тут были зайцы. Прыснули серые во все стороны, сидели на крылечке да нас испугались. Фырх и нет никого.
– Ишь, буркнул старик, – попрошайки! Крапивник, где ты! А ну выходи!
Никто не вышел, но старик не сильно волновался и посмотрел на меня. Достал из густо-белой шевелюры листок и раздраженно кинул на землю.
– Ну заходите, если что.
* * *Когда я в сени входил, то чуть еще пару зайцев не раздавил, очень уж много ушастых под ноги посыпалось.
– Уважай! – рявкнул дед и тряпку откинул, закрывающую гостевую, – не губи несмышленых.
Внутри пахло дымом, травами, медом и капусткой. По стенам у старика развешаны листья сушеные, сухой травкой подпоясанные. Они и издавали запах чудесный. В углу комнаты место для костра и дыра в потолке, чтобы дым выходил. Казанки глиняные, разные, ложки деревянные и какие-то недоедки еще в мисках. Так вообще чисто для одинокого. А то, что одинокий дед и наверное вдовец видно сразу. Как не крути – вон лапти валяются, он их стыдливо прячет, вон копоть на стенах не отмытая, а вон и тулуп весь в зеленом и с запахом характерным.
– На мою хату старую похоже, – провозгласил тать, проскальзывая вслед за Владом и осматриваясь, – а ты награду выдаешь за прохождение? Мне бы мечи получше этих обрубков.
Старик молча уселся на свой лежак и приглашающе махнул рукой, а посох рядом поставил. Кто-то пнул сзади в ногу, и я обернулся. Маленькая табуреточка стояла за спиной и чуть изогнула верхнюю часть вверх, как будто на меня смотрела. А потом ближайшая ножка пришла в движение, да как даст.
– Ай, – крикнул Ширяй. – Чего пинаешься?
Зазвенели вытаскиваемые мечи, и дед вдруг как рявкнет: "Стой!". Они и замерли. "Сидайте!"
Табуретки, которые стояли рядом с каждым гостем вдруг успокоились и замерли. Я сел первый. Немного опасаясь и готовый к тому, что сей же час или укусят в одно место или убегут, но ничего не
