– Умирает мой лес. И умрет, если с Турчилой не порешать.
– Странный какой-то сленг у нашего квестодателя, – пробормотал Ширяй, но его никто не слушал.
Я уже давно понял, зачем мы здесь, но молчал. Старших нужно уважать. Пусть старик выговорится, тем более что он ну очень глубокий старик. Да и не старик в прямом смысле слова.
– Для того вас и призвал, воины. Хоть и не богатыри вы, но люди русские. Есть у вас, то чего нет у нас, нечисти лесной.
– Интересно чего? – спросил тать.
Леший постучал пальцем себе по лбу.
– Мозгов. Хитрости вашей у нас нет. Сейчас Порошок придет с рассветом, и решите вместе проблему. Он вам поможет, хитрый черт.
– Настоящий черт? – переспросил Ширяй, – с хвостом?
– Да нет. Нашенский он. Хранитель пыли и лесных дорог. Странникам помогает и каликам перехожим. Но хитрый, хитрее крапивника моего. Помочь должен. Он ведь тоже страдает.
Если по дорогам только мертвецы шныряют – кому нужны эти дороги. Да вы пейте чай, не стесняйтесь.
Мы и не стеснялись. Не знаю, чтобы отец сказал про то, что я с нежитью чаи гоняю, но неплохие ребята. Крапивник весёлый балагур, а лешак – старец сурьезный и немного застенчивый.
Так бы и разговаривали до рассвета, если бы Порошок раньше не припер. В дверь постучали быстро и нервно, а потом она распахнулась, и в комнату влетел толстый человечек.
– Леший идём, беда!
– Что такое, – дед уже вставал, а крапивник бежал к выходу.
Воздух содрогнулся от воя, который издавал старик. Мы побоялись приблизиться и стояли поодаль. Дед выл, а деревья шумели, склоняясь к земле. Крапивник, уже стоявший на улице беспомощно посмотрел на меня, и мы встретились взглядами.
Произошло что-то очень плохое.
Нужно было решаться. Влад и Ширяй терлись позади, придётся мне делать первый шаг.
Я шагнул вперёд и подошёл к выходу. Огромный как будто выросший в два раза старик стоял на коленях и выл. Малютка крапивник чесал затылок и вздыхал. Порошок посмотрел на меня через плечо, скривил губы, обтрусил пыль с плеча и шапку снял.
Перед домом лежали мертвые зайцы. Они лежали беспорядочно, навалом и по одиночке. Раздавленные головы, сине безжизненные глаза и потемневшая шерстка. Кто-то ворвался и молча крушил зайцев молотом или чем-то тяжелым, проламывая черепа и добивая убегающих. Не ушел никто.
Леший завыл и затряс кулаками, сжатыми до хруста. Крапива затряслась как от ветра, а я сделал шаг назад и уперся в стену.
– Это война, – сказал Порошок и вздохнул.
Глава 9
Леший завывал как сумасшедший и раскачивался из стороны в сторону. Иногда наклонялся и брал безжизненные тушки в руки – дышал на них, нюхал, целовал и с ненавистью отбрасывал в сторону. Потом опять и опять снова и снова. Брал и нюхал и целовал и нашептывал странные слова. Но зайцы не оживали. Ушки безжизненно свисали с изможденных ладоней огромного старика. Потом трупики летели в сторону и старик брал новые, а иногда и те же по второму-третьему разу. Вой не прекращался, как будто и не нужно было старику отдышаться, воздуха набрать, дыхание перевести.
Мы стояли рядом, но никто не решался остановить деда или хотя бы успокоить. Хотя бы остановить крик. Крапивник шагнул было и дед начал оборачиваться, медленно, грузно поворачивал шею и косился одним глазом через плечо, но Порошок положил руку на плечо Крапивнику и остановил его. Тот и рад остановиться.
Замолчавший было старик отвернулся и опять выть начал. Длинные седые волосы спадали по груди и впитывали слезы.
– Вот это кат-сцена, – пробормотал Ширяй и на всякий случай отступил назад, потому что старик опять начал поворачиваться, но уже к нему.
Леший шмякнул об землю очередным трупиком и упал лицом вниз, да так и остался лежать.
Мы посмотрели на Порошка, но он только плечами пожал.
– Оклемается. НЕ трогайте его, пусть отойдет.
… И первый пошел в дом. Крапивник за ним и махнул рукой, приглашающе. Пришлось послушаться.
* * *Чай оказался вкусным. Ширяй достал деревянные кружки и хватило горячего напитка для всех. Самовар пыхтел и распространял дым, пар и отличный запах по всей избушке. Ширяй пробормотал что-то про самовары и что их какой-то Петр позже завез, но никто не обратил внимания на его обычные бредни. Всех больше заботил раскинувший руки во дворе хозяин избушки и нарастающий ветер.
– Как избушку-то рвет, – пожаловался Крапивник, – так и вертеть начнет, как детской игрушкой. Буря приближается.
– Зима близко, – опять высказался Ширяй и зевнул.
– Неестественный ветер, – ответил один старичок другому, – плюс зайцы эти мертвые. Никто раньше не решался обидеть хозяина леса просто так.
– Что-то изменилось. И кажется мне зайцами дело не закончится.
– Турчила это, – буркнул Влад. Он долго молчал и тут вот. Не выдержал.
– Да не, – махнул рукой Крапивник и хлебнул чаю, – побоится он. Сил не хватит против лешего идти.
Влад открыл рот, чтобы ответить и завыл… Страшно, утробно, громко, и ненависть звучала в его голосе – злая и отвратительная. Крапивник упал с лавки, да и остальные посыпались в разные стороны. Ширяй схватился за оружие, но вдруг встал, остановился и посмотрел во двор, через окошко избы. Туда же смотрел и Порошок, который даже не шелохнулся. Не Влад это кричал – показалось. Это встал Леший и медленно шел в сторону леса.
Ветер рвал со страшной силой, мотал огромными деревьями, как бельем, улетевшим от перепуганной хозяйки. Гонял тучи кругами и сталкивал их лбами. Грохотал гром и вспыхивали молнии. Листья пчелиными роями носились по двору и прыгали в дверной проем и окна.
Влад с усилием держал дверь, а мы кучкой сгрудились позади него и наблюдали как фигура еще более вытянувшегося старика удалялась вдаль.
– Мстить пошел, – сказал Крапивник, – ой, беда. Огорчение.
– Не завидую, – кивнул Порошок, – если доберется. Страшный во гневе человек, ага. Да какой он сейчас человек – демон лесной. За своих зайчиков порвет любого, хоть Турчилу с его армией.
– Кхм, – прокашлялся Ширяй, – что-то мне это напоминает. Где-то я видел уже подобную ситуацию. Провокация это. Я бы поплотнее двери закрыл.
– Чего? –
