- Ты... - северянин вытаращился на ведьмочку. - Ты... ты же выглядишь на четырнадцать! Тебе не может быть три с половиной сотни лет!
Вьюрк согласно пискнул и вскарабкался на плечо хозяину. Секунду Сагитта смотрела на обоих друзей, а потом вдруг беззвучно ахнула, как будто ее внезапно что-то осенило...
Корди хотел было спросить, чему она так удивилась, но тут ему стало не по себе: мальчик заметил, что ведьма пристально всматривается в него и зрачки у нее изменили форму - сделались вертикальными и узкими, точно у дикой кошки...
Но Сагитта уже отвела взгляд.
- На четырнадцать говоришь? Ну да... - она подтянула колени к подбородку и обхватила их руками, глядя на огонь. - Скажем так, ведьмы знают рецепт одного эликсира. Если его выпить, воздействие времени на тебя как бы затормаживается. Так, день для нас идет за... не знаю... пару часов или, может, даже минут... Но, послушай, я тебе про себя уже кое-что рассказала, теперь твоя очередь! Мне действительно интересно, что ваннах делает на Ведьмином Болоте!
И Корди, немного смущаясь, рассказал ей, как они с Вьюрком сначала шли по берегу речки, а потом наткнулись на эти проклятые ягоды...
- Вот оно что, - Сагитта понимающе кивнула. - Да, с заманикой шутки плохи. Удивительно, как ты вообще сумел сбросить ее чары. Иные, бывает, и по пояс в трясину уходят, а им все мерещится, что они ягоду собирают... - и она вновь пристально вгляделась в ваннаха - словно в самую душу заглядывала.
У Корди даже холодок по спине пробежал. Но он решил не подавать виду и спросил:
- А почему я дорогу назад не смог найти? Все объеденные кусты как сквозь землю провалились...
- Вот именно, сквозь землю, - ведьма скорбно усмехнулась. - Заманика - растение коварное, оно может не только выпускать свои кустики где угодно, но и прятать их обратно... А вообще, это очень хорошо, что ты так вовремя ей подвернулся.
- Почему? - не понял Корди.
- Потому что в противном случае я была бы сейчас там, откуда не возвращаются, - и ведьма вновь пронзила его своим нечеловеческим взглядом.
Паренек поежился: и чего она все время буравит его своими кошачьими зенками! Это уже начинало раздражать...
- А ты-то сама с какого перепугу в трясину полезла, раз ты все тут знаешь? - бросил он язвительно.
Сагитта вздохнула.
- Бывают обстоятельства, которые не всегда можно вот так сразу объяснить...
- А ты попробуй.
Она помолчала, устремив взгляд в костер.
- Начнем с того, что эта часть болота называется Мрачной Топью, - наконец проговорила ведьма. - Здесь случается всякое. Бывает, шагаешь по надежной вроде бы тропе, и вдруг всякая опора под ногами исчезает - и вот ты уже посреди топи. Там, где только что была твердь, возникла трясина. У нас говорят, что это Болотный Дух ворочается с боку на бок, перегоняет почву с место на место...
- Так чего же мы тут сидим? - встрепенулся Корди. - Нужно сматываться отсюда подобру-поздорову!
- А ты думаешь, идти по Мрачной Топи безопаснее? - Сагитта покачала головой. - Смею тебя уверить, сейчас мы меньше всего рискуем, потому что, как правило, два раза подряд в одном и том же месте перемещений почвы не происходит. А вот когда станем отсюда выбираться - тут надо будет глядеть в оба. Хотя теперь нас двое, так что будет не так опасно.
- Трое, - хмуро буркнул Корди.
Вьюрк коротко пискнул в знак согласия. Он уже опять покинул плечо хозяина и теперь облюбовал себе место на котомке.
- А чего ради ты вообще забрела в эту Мрачную Топь? Что ты тут забыла?
Ведьма усмехнулась.
- А что сын вождя ваннахов забыл на южном берегу залива? Чего ему дома не сиделось?
Корди помрачнел.
- Я сбежал.
Сагитта кинула на него быстрый взгляд.
- От кого?
Мальчик вздохнул.
Рассказать ей или лучше не стоит? По правде говоря, ему и самому давно уже хотелось излить кому-нибудь душу. И он решил: расскажу.
Начал с того, как пять лет назад его отец привез из морского похода необычного раба. Это был старик Заннус...
Ведьма слушала внимательно и не перебивала, лишь изредка легонько покачивала головой.
- Отец хотел сделать из меня свирепого и беспощадного воина, такого же, как мой старший брат Снорри. А Заннус учил меня совсем другому...
Сагитта подивилась тому, что Корди, оказывается, умеет читать и писать по-саккадски - именно на этом языке были написаны большинство книг Заннуса, который и сам был родом из далекой южной Саккадии.
- Это еще что, - сказал сын вождя, прямо-таки польщенный. - Я даже придумал письмо для своего родного языка. Ты ведь знаешь, что у нас, у ваннахов, отродясь никакой письменности не было. Мы только рисунками привыкли пользоваться. А я мечтал обучить всех соплеменников настоящей грамоте, чтобы у ваннахов появились свои собственные книги, были бы свои ученые и мудрецы...
Только оказалось, что это никому не нужно...
Отец вообще никогда не одобрял моих увлечений и интересов - он постоянно твердил, что я занимаюсь ерундой. И все надеялся, что со временем у меня "выветрится дурь из головы" и я стану таким, каким и положено быть "каждому уважающему себя юноше-ваннаху". Но мне хотелось стать таким, как учитель Заннус.
И отца это раздражало все больше и больше. Чем дальше, тем хуже стал он относиться к моему учителю, но все-таки терпел его, потому что Заннус был незаменимым врачевателем и приносил нашему народу немало пользы, а моему отцу - немало богатства...
Корди помолчал, потом через силу продолжил:
- И вот несколько дней назад у нас в селении стали готовиться к празднику Осенний Охоты. Слышала о таком?
Сагитта кивнула.
- Это когда оленей в жертву приносят?
- Ну да. Я никогда не любил этого кровавого обряда, но не присутствовать на нем нельзя. В общем, привязали трех оленей к жертвенным столбам на главной площади, а в полдень началась церемония. Обычно оленей приносит в жертву шаман, а ему помогает кто-нибудь из дружинников вождя. Но в этот раз отец решил, что пора мне, как он выразился, "становиться мужчиной". Думаю, он просто браги перепил... Короче говоря, берет он в руки нож, а мне велит держать жертвенную чашу. Перерезает горло первому оленю, а я стою с чашей, и в нее кровь горячая стекает. Второго оленя убивает мой брат, и я опять держу чашу, а сам все время в землю гляжу, чтобы страшной картины не видеть. А самого уже мутит.
Но вот подходит очередь третьего оленя. Отец забирает у меня чашу и отдает ее Снорри,
