— О чем задумалась?
— Ни о чем важном. Расскажи о себе и об Оливии.
— Оливия сама о себе расскажет, — Ник отложил кочергу и выпрямился. — А обо мне нечего рассказывать. Плохого натворить не успел, помешан на архитектуре, стараюсь реже превращаться в волка. Я не принимаю нашу способность за дар, меня не тянет к стае или совместным охотам.
— А как же вечный зов крови? Переизбыток адреналина в полнолуние?
— В такие ночи ни один из оборотней не способен справиться с врожденным инстинктом, и мой контроль тоже исчезает — остается подчиниться. Самое трудное — удержать свою человеческую сущность, иначе станешь зверем навсегда.
— Как это? Перестанешь превращаться в человека?
— Не совсем. Остаешься дольше волком, становишься более агрессивным, животные инстинкты заполонят разум.
— А как справляешься? Как вы все с этим справляетесь, если рядом нет леса?
— У каждого свой способ. На закате принимаю огромную дозу успокоительного и снотворного. А перед этим целый день выматываю себя физическими нагрузками, потом закрываюсь в погребе. Кто-то, как Алекс или Дон, ищут ближайший лес, заброшенный парк. Но это все уловки. На самом деле нам намного хуже, и мне тоже приходится возвращаться к стае.
— Ясно. А ты общаешься с Доном?
Услышав вопрос, Ник на миг задумался или растерялся, но все-таки ответил:
— В общем-то, нет. Так, иногда сталкивались. Случайно. Остальное узнаю из местных сплетен.
— И кто же распространяет о нем информацию?
— Наши общие знакомые. Уже и не вспомню, кто именно.
— Случайно не твоя сестра?
— Нет! — Ник ответил поспешно, усилив ударение, но потом добавил более спокойно. — Я давно Катрин не видел.
— Ник, тебе необходимо научиться врать, — я преднамеренно не промолчала, чтобы увидеть реакцию.
— Что? — о, да. У меня получилось вытянуть парнишку из плотного панциря. — Считаешь, я лгу?!
— Думаю, не во всем, но по большей части. О Катрин не знаю. И… не мое дело, а ваше семейное. А вот с другом ты видишься и знаешь о нем не понаслышке.
Ник отвернулся к окну, подтвердив поведением мою правоту. Возможно, он не желал дурного остальным, но и сознаваться в поддержании связи с изгнанником не хотел. И был прав. Неизвестно, как отнесутся к такой информации. Ник сделал свой выбор, и я не собиралась становиться доносчицей. Но если кто-то продолжает поддерживать связь с Доном, значит, есть шанс вернуть его Оливии. И даже не это важно именно для меня. Я хотела доказать, что оборотень, убивший человека, не превращается в бездушного монстра. И не из гуманности, не из-за чьей-то великой любви, а лишь из-за одного единственного оборотня, чья вспыльчивость и сила зверя могут привести к такому же исходу, как и у Дона.
— Ник, выслушай! Я не хочу причинить зла ни тебе, ни Дону. Только с твоей сестрой у меня личные счеты. Я не верю в общепринятое всеми мнение, что оборотень, однажды переступивший грань, теряет свою душу. Я верю, что такие, как Дон, имеют право на второй шанс. Ведь людям дают его, даже после убийства, а вот хотят ли они принять — это их личное дело. Почему бы тогда не позволить и оборотню одуматься, исправить все или оправдаться? Если есть то, ради чего он готов измениться, и если он не зашел слишком далеко во тьму, то ему необходимо указать правильный путь и поддержать в трудную минуту.
Стоило замолчать, как Ник сразу же обернулся. Он выглядел потрясенным, и можно понять почему: услышать подобные слова от человека, вошедшего в его мир всего пару часов назад, это как истина, произнесенная гостем, который еще не перешагнул порог вашего дома.
— Ник, поверь в мою искренность. Я пытаюсь разобраться не ради праздного любопытства, а ради дорогих для меня людей, таких как Леран и Алекс. Каждый из вас может потерять контроль над собой и под воздействием адреналина, злости, агрессии или какого-нибудь другого раздражителя наделать непоправимых ошибок. Причин бесконечное множество.
Я надеялась, что он ответит до того, как в комнату зайдет Мари, и тогда я смогу понять, на что надеяться в будущем при общении с этим оборотнем. Секунды тикали, отмеряя свое привычное течение, а мое сердце выпрыгивало из груди от ожидания. И Ник ответил:
— Не знаю почему, но хочется поддержать твою веру. Да, ты права. Я соврал. Я общаюсь с Доном. Наше общение возобновилось примерно год назад, и не я инициатор. Дон сам разыскал меня и попросил помощи, но в чем она заключается, пока не скажу. Еще не пришло время. И я не просто верю, я знаю, что моего друга можно вернуть в нашу среду не изгоем. Необходимо подвести его к этому решению и убедить остальных, что он справится.
С моих уст слетел вздох облегчения, а с души упала гора тревог. У меня появился верный соратник, с помощью которого смогу убедить и всех остальных — необходимо верить во второй шанс. А значит, в дальнейшем остается меньше поводов для ошибок, и молодое поколение более уверено посмотрит в будущее. И не имеет значения человек ты или оборотень.
Больше мы в этот вечер не затрагивали тему о Доне. Вскоре Мари принесла ужин и, пожелав приятного аппетита, сбежала к своему ненаглядному мужу, а мы поели, немного поговорили о всяких мелочах и распрощались до следующего дня.
Глава 8
Проснулась рано утром, словно заново рожденной, энергия переполняла, но занять себя, как оказалось, совершенно нечем. В Панактунк в течение всего дня шли последние приготовления к сэнтеко. Я же старалась не путаться под ногами, а ведь так хотелось с кем-нибудь поговорить. Суматоха начала стихать к закату, и я решила, что можно выползти на улицу и подождать в беседке, вряд ли бы я там кому-нибудь помешала. Но прежде, чем выйти из дома, залезла в рюкзак за перчатками и натолкнулась в одном из карманов на мобильный телефон. Он здесь бесполезен (связь отсутствовала, да и зарядить нечем), но машинально нажала на включение, телефон издал тихий писк, экран заморгал, появилась заставка. Батарея почти полная. Я пролистнула последние сообщений от Марьям (двухнедельной давности)
