Глава 10. Свое будущее мы строим не в настоящем, а в прошлом
Интерлюдия 16Минюк Л.Ф. Адъютант маршала Победы / мемуарная литература. – Горький, 1989. – 271 с. [отрывок].
«…Это уже позднее имя этого человека прогремит на весь Советский Союз. По его биографии маститые писатели и режиссеры будут писать книги и снимать фильмы, а в подворотнях и на кухнях шепотом будут говорить о еще одном скрываемом ото всех сыне Хозяина. Мне же довелось увидеть его совсем другим – худощавым подростком с тяжелым взрослым взглядом много пережившего человека.
Первая наша встреча состоялась в конце июня 1941 г., когда я, будучи адъютантом Георгия Константиновича, находился в штабе Юго-Западного фронта. Именно здесь, в небольшом белорусском городке, через который проходило направление главного удара немецко-фашистских войск, я и увидел Дмитрия.
В тот день где-то около десяти часов я был послан в Особый отдел фронта с некоторыми документами. После моего возвращения, к своему удивлению, я обнаружил около двери кабинета командующего целую делегацию, состоявшую из начальника комендантского взвода, капитана Григорьева, трех его бойцов с автоматами наготове и какого-то незнакомого мне полкового комиссара. Григорьев как посаженный в клетку дикий зверь непрерывно прохаживался по коридору, то и дело с подозрением поглядывая на комиссара. Бойцы же его стояли так, словно были конвоирами этого командира.
Я пытался было выяснить, что тут все-таки случилось за время моего отсутствия, как из-за неплотно прикрытой двери кабинета Жукова донесся довольно громкий и удивленный возглас, заставивший нас всех вздрогнуть.
– Лекарство?! Блицкриг?! Какое, мать его, лекарство от блицкрига?! – судя по голосу, командующий в этот момент был готов взорваться. – Что это за…
В этот момент полковой комиссар, который, как и все, превратился в одно большое ухо, вдруг покачал головой и рукой осторожно прикрыл дверь. Теперь из кабинета мы слышали лишь какой-то невнятный шум.
Не подавая вида, что мне любопытно, я сел на свое место, за стол, и погрузился в какую-то очередную сводку. Сейчас я уже не помню, что это была за бумага, так как все мои мысли были заняты странным посетителем командующего.
Однако не прошло и десяти минут, как мне все-таки удалось узнать, кто находился в кабинете Жукова. Дверь вдруг резко открылась, заставив отшатнуться и Григорьева и его бойцов, и пропустила… подростка лет пятнадцати-шестнадцати. Под прицелом наших глаз он совершенно невозмутимо прошел мимо нас, держа в руке какую-то темную бутылку. Следом за ним из кабинета вышел и сам Жуков…»
* * *Белорусская АССР
Районный центр
Штаб Юго-Западного фронта
Когда смуглый как цыган татарин, шофер посланной за нами эмки, лихо тормознул возле штаба Юго-Западного фронта – одноэтажного бывшего барского дома, моя речь для Жукова была уже почти готова. «Так… На хрен все это стратегическое дерьмо! Ему сейчас явно не до будущей обороны Ленинграда, прорыва немцев к Сталинграду, боев на Кавказе. До всего этого еще далеко. Для него главное находится здесь, именно в этом городишке, через который через пару дней немецкие танки снова рванут на Москву и Киев».
Я в задумчивости с трудом замечал, как Фомин меня тянул за руку к зданию штаба. Словно на автомате переставлял ноги. «Думаю, я прав, и мои заготовки окажутся в самую точку. Не зря же я за все это время исписал карандашом полтетради». Тут же я непроизвольно похлопал себя по животу, где лежала та самая заветная тетрадка с собранными мною воедино десятками реальных примеров борьбы с танками, поэтически названная «Лекарством от блицкрига».
«Да-да, самое важное сейчас – это не столько удержать на месте, сколько сбить атакующий порыв немецкой орды. Пока еще Красная Армия неспособна на равных бороться с крупными соединениями “гансов”. Не тянем еще, к сожалению… Так что нужно тормозить проклятый блицкриг, а это значит – надо любыми путями лишить немцев мобильности. Пока к нам на помощь не пришел генерал Мороз и полковник Грязь, необходимо выбить как можно больше танков, броневиков, грузовиков, мотоциклов, оставляя у немцев лишь один транспорт – собственные ноги».
– Дима, ты что, заснул, что ли? – очнулся я оттого, что меня тормошили, комиссар несколько раз тряхнул мою тушку на крыльце здания. – Просыпайся. Мы почти пришли… – он присел на корточки и внимательно глянул мне в глаза. – Слушай, генерал Жуков известен очень крутым нравом. Про него иногда говорят такое, что дух захватывает… Соберись, иначе ты отправишься в детский дом, а я, если повезет, лишусь своих лычек за то, что поручился за тебя.
– Все, все, – буркнул я, приходя в себя. – Не надо меня больше трясти. Пошли, Ефим Моисеевич, посмотрим на грозного Жукова.
Последнюю фразу в задумчивости я произнес чуть громче, чем следовало, отчего спускавшийся по крыльцу боец отшатнулся и наградил меня дико удивленным взглядом.
Мы поднялись по лестнице и, пройдя через открытые настежь двери, оказались внутри большого холла, из которого вправо и влево уходили два коридора. Стоявшие тут же у длинного стола двое бойцов с винтовками сразу же деловито проверили документы у комиссара и показали, куда нам двигаться дальше.
Пройти нам пришлось почти через все здание, минуя пару поворотов, возле которых Фомину снова пришлось предъявлять свои документы. Наконец мы оказались в глухом отростке коридора, где прямо перед массивной дверью из темного дуба стоял совершенно пустой стол с телефоном и какими-то бумажными папками.
Из-за плотно неприкрытой двери раздался чей-то жесткий, с матерками кого-то распекающий голос. Видимо, это и был командующий Юго-Западным фронтом, генерал Жуков. Вряд ли кто-нибудь другой в этом здании мог бы по телефону разжаловать целого полковника в лейтенанты.
– Чего тянуть-то? – с этими словами я решительно схватился за ручку двери.
Фомин что-то пытался сказать, но я, ничего не слушая, распахнул дверь и втолкнул его внутрь кабинета. После чего сразу же юркнул следом за ним. Едва мы оказались внутри огромной комнаты с лепниной на потолке и встретились взглядом с тем, кто стоял у окна, как раздался оглушающий рык:
– Минюк, твою мать, я же сказал, что занят! Гони всех в шею!
Он был точно такой, как на старых
