“Что ты несешь?! Да вы же просрали Армаду вместе с Трафальгаром!”
- Вот ваш мандат, немедленно отправляйтесь в Барселону. Там вас охотно примут на любой корабль. Быть может, моряков у нас не хватает, но кораблей более чем достаточно! Ах, какие это корабли! Готов биться об заклад, у вас в Новом Южном Египте никогда не было таких больших и великолепных крейсеров и линкоров! – воскликнул испанец.
С этим заявлением даже горячий альбионский патриот Джеймс Хеллборн при всем желании не мог бы поспорить. Действительно, природные условия Нового Альбиона накладывают сильные ограничения на размер боевых кораблей. Самый крупный из альбионских мониторов выглядит достаточно бледно рядом с банальным европейским эсминцем.
- К сожалению, мне придется выписать документы на вымышленное имя, – извинился комиссар. – Понимаете, военная тайна и все такое. К тому же, это помешает агентам ново-южно-египетского правительства напасть на ваш след...
- Разумеется.
- Джеймс Хеллборн, полное имя – Джеймс Патрик Хеллборн-Джуниор... – задумчиво пробормотал испанец. – Как имя вашего уважаемого отца?
- Тоже Джеймс.
- А имя вашей уважаемой матушки?
- Виктория.
- Девичья фамилия вашей матери?
- Белкина. Она родом из России.
- В таком случае решено! Отныне вас зовут...
Джеймс Хеллборн заглянул в предложенный военный билет и едва не подавился воздухом.
“Хайме-Патрисио-Витторио Инферно-Белгикамонте”.
В мандате значилась сокращенная версия:
“Капитан-де-корбета Хайме Инферно”.
- Я немного повысил вас в звании, – пояснил комиссар. – Вы не возражаете?
- Ни в коем случае! – воскликнул новоиспеченный офицер Республиканского Испанского Флота. – Капитан-де-корбета... На наши деньги это лейтенант-коммандер. Мне нравится подобный карьерный рост!
- В таком случае, желаю удачи, товарищ Инферно! – комиссар вскочил на ноги и в десятый раз за этот час пожал Хеллборну руку. – Добро пожаловать в наши ряды! Но пасаран! Вива ля Республика!
- Вива ля Республика! – эхом отозвался Капитан Инферно.
- Если у вас возникнут какие-то проблемы – смело ссылайтесь на меня и обращайтесь за помощью ко мне же, – уже более спокойным тоном добавил испанец. – Меня зовут Гонсалес, военный комиссар Эрнесто-Рауль-Хосе-Мария-Эль-Сид-Кампеадор-Гонсалес.
- Вы не могли бы повторить еще раз?
- Охотно. Эрнесто-Рауль-Хосе-Мария-Эль-Сид-Кампеадор-Гонсалес!
“Будь я проклят, – подумал Хеллборн, – но я обязательно запомню это имя”.
Чтобы рано или поздно встретиться и посчитаться за “Новый Южный Египет”.
Чем позже, тем лучше. Месть – это блюдо, которое подают холодным. Мы, альбионцы, кое-что понимаем в холоде.
Адский холод — оригинальный альбионский продукт.
*
Коммандер Энтони Гильберт, тоже переодетый в штатское, читал газету в маленьком кафе через два квартала от военного комиссариата. Джеймс Хеллборн еще раз осмотрелся по сторонам, убедился в отсутствии хвоста, зашел в кафе и устроился за соседним столиком, спиной к начальнику.
- Итак? – только и спросил шеф.
- Все прошло как по маслу, – доложил Хеллборн.
- Когда, куда?
- Прямо сейчас. Барселона, один из кораблей Флота.
- Ну что ж, так даже лучше, – кивнул сэр Энтони. – Надеюсь, еще до конца войны ты станешь адмиралом.
- На полпути, – ухмыльнулся Джеймс. – Я уже корветтен-капитан, то есть... Тьфу, неважно.
- Мой мальчик! – в свою очередь ухмыльнулся шеф. – Молодец. Продолжай в том же духе.
- Можно вопрос, сэр? – не сразу решился Хеллборн.
- Ты никуда не торопишься? – поинтересовался Гильберт. – В Барселону, например?
- До поезда два часа.
- Хорошо, но побыстрее, – разрешил шеф. – Нас не должны видеть вместе.
- Почему республиканцы, сэр? – спросил Джеймс. – Они начинают меня раздражать. Вы бы слышали, что этот испанский попугай нес про Армаду, Трафальгар и мировую революцию... А что пришлось нести мне! Не лучше ли мне было присоединиться к мятежникам из ИГИЛ? Простые, грубые парни, солдаты в оригинальном смысле этого слова — золотые солиды каждый месяц и почти никакой идеологии.
- Не волнуйся, глупенький — к легионерам мы тоже кое-кого послали, – успокоил его шеф. – Строго говоря, нам все равно, кто победит — только бы не апсаки. Хотя и апсаки сойдут — быть может, другие европейские державы поймут их опасность и окажут нам помощь. Но я все равно буду болеть за тебя!
- Рад это слышать, сэр. Я знаю этого агента?
- Нет, но это один из наших лучших людей. Раньше он работал в Лондоне, но потом перевелся к нам, в провинцию. В Лондоне было слишком скучно, ему захотелось приключений...
- Если мы случайно встретимся на поле боя, – пробормотал Хеллборн.
- Не волнуйся, – повторил начальник. – Он знает тебя в лицо, а ты узнаешь его по паролю. Пароль прежний. Что-нибудь еще?
- Это все, сэр.
- Счастливого пути. Бон вояж.
И шеф растворился в уличной толпе.
Джеймс Хеллборн выждал несколько минут и зашагал в противоположном направлении. Заскочил к себе в меблированные комнаты, собрал чемоданчик. Достал из тайника револьвер — старый сверхнадежный “хеллдог”, проверил целостность механизма и патронов, спрятал в кобуре под мышкой. Покрутил в руках подарок шефа — финский “Лахти” Л-35, если верить буквам и цифрам на корпусе. На кой черт ему сдался специальный заполярный пистолет в жаркой Испании? Если только не придется воевать где-нибудь в Пиренеях. Воевать...
Странное дело, раньше Джеймсу Хеллборну никогда не приходилось воевать. Участвовать в секретных операциях, пограничных стычках и ночных перестрелках — приходилось. Рисковать своей жизнью и отбирать чужие — неоднократно. Но воевать? Принимать участие в правильном столкновении вооруженных людей и военных машин? Это было что-то новое и необычное.
Так Джеймс Хеллборн отправился на свою первую войну.
------------------- Часть 3. Oh Barcelona, Barcelona!
*
Чем ближе приближался поезд к Барселоне, тем меньше Джеймс Хеллборн понимал других пассажиров. Складывалось впечатление, что он незаметно для самого себя пересек границу и покинул Испанию. В некотором смысле, так оно и было, хотя Хеллборн никогда не предполагал, что дело так плохо – и зашло настолько далеко.
К счастью, это была не его страна, и даже не его война.
“Не моя война” — снова и снова повторял он, как некую мантру. И все больше и больше сомневался в этом.
Дыхание войны ощущалось повсюду. Радио, свежие газеты, плохо понимаемые соседи по вагону – все говорили о войне. Поезда, битком набитые людьми в форме, обгоняли вагон Хеллборна или мчались ему навстречу. Люди с винтовками толпились в коридорах, выходили или погружались на очередной станции. На некоторых станциях гремели выстрелы. Нет, пока еще не сражения — как правило, кого-то расстреливали. Хеллборн старательно отворачивался. “Не моя война”.
Тем более, что два или три раза расстрел грозил ему самому. Бдительные пассажиры обращали внимание на его акцент — не каталонский, не мадридский, даже не басконский
