– Не всем же иметь бойцовские качества, – успокоила я подругу.
Поединки закончились. Зрители начали расходиться.
– Ты собираешься говорить с Джоуной? – спросила Люти.
Я поискала брата в толпе. Он разговаривал с парнем, своим ровесником. Разговор у них был серьезный, и встревать мне не хотелось.
– Нет, не собираюсь, – ответила я подруге.
– Тогда идем к дереву? – с улыбкой предложила она.
Я кивнула и тоже улыбнулась.
Мы двинулись через лагерь к одному из немногих уцелевших деревьев. В жаркие дни нам нравилось сидеть в тени ветвей, наслаждаясь прохладой. Я уселась, привалившись спиной к стволу. Люти пристроилась рядом, теребя пальцами травинки.
– Джоуна что-нибудь говорил о том, чтобы принять тебя в отряд налетчиков? – спросила Люти.
– Ни слова. – Я с досадой покачала головой. – Как в рот воды набрал.
– Ничего. Обязательно заговорит. У тебя такие прекрасные результаты. По мне, так он просто обязан тебя взять.
– Не возьмет по одной простой причине, – с горечью призналась я. – Он знает, что я очень хочу попасть в отряд.
Это Джоуна прекрасно знал. Я давно хотела участвовать в налетах и помогать лагерю. Сдавалось мне, что Джоуна намеренно не берет меня в отряд, желая позлить. Ему не нравилось, когда другие счастливы. Родная сестра не была исключением.
– Может, он старается уберечь тебя от участия в налетах, – предположила Люти.
Доброта была одной из сильных сторон ее характера, чем не могла похвастаться я. Люти инстинктивно выискивала хорошее в каждом человеке. У меня с этим было туго.
– Сомневаюсь, – раздраженно бросила я.
– В любом случае долго это не продлится. Ты же побеждаешь едва ли не в каждом поединке!
– Вот именно, едва ли не в каждом. Джоуну я не одолела ни разу.
– Так он же на пять лет старше тебя. Выше ростом, шире в плечах. И опыта у него больше. Это существенные различия.
Я пожала плечами. Иногда Джоуна соглашался на учебный поединок со мною и легко одерживал победу. Меня это ужасно бесило.
– А что говорит по этому поводу Селт?
– Почти ничего, – вздохнула я. – Считает, что выучка у меня хорошая, но отпускать в налет не торопится. Не хочет, чтобы я пострадала.
– Я понимаю твоего отца, – честно призналась Люти.
Я не ответила. К чему все эти разговоры, если меня не желали брать в налеты? Мой взгляд скользил по белесым каменным зданиям лагеря. Внешне они были совсем одинаковыми, отличаясь лишь по размеру и указателям на дверях. В одних жили люди, другие использовались под хозяйственные нужды. Среди них я нашла небольшую постройку – кабинет Селта. Сейчас отец почти наверняка сидел там. Я вздохнула и тряхнула головой, пытаясь отвлечься от невеселых мыслей.
– Что новенького у тебя? – спросила я Люти.
Подруга улыбнулась, откинув с лица прядь светло-каштановых волос.
– Скоро меня возьмут в помощницы учителям, – с гордостью сообщила она. – Маргарет уже стара. Когда она больше не сможет преподавать, я займу ее место.
– Люти, так это же здорово.
Люти замечательно ладила с детьми. Если я не знала, с какого бока к ним подойти, она умела расположить к себе ребятню. Несколько месяцев назад мы с ней закончили то, что называлось школой. После этого начиналась взрослая жизнь. Каждый находил себе занятие, полезное для лагеря. Я училась сражаться, стрелять и оказывать первую медицинскую помощь. Люти предстояло нечто вроде стажировки у наших учителей, после чего сама будет учить грейстоунских детей чтению, письму и устройству лагерной жизни.
– Ты даже не представляешь, как я счастлива! – призналась сияющая Люти.
– А что с твоей общефизической подготовкой? Забросишь? – догадалась я.
Так назывались навыки, которыми должен был владеть каждый взрослый житель лагеря. Сюда входили основы рукопашного боя, умение стрелять и несение караульной службы. Результаты Люти во всех трех видах были просто ужасными. Чрезмерная доброта мешала ей вести учебные поединки. Пистолет в ее худенькой руке дрожал мелкой дрожью. Что же касалось караульной службы, Люти совершенно не умела сосредотачиваться и вести наблюдение.
– Да… наконец-то, – виновато улыбнулась подруга. – Больше не надо будет позориться.
– У тебя не так уж плохо получалось, – засмеялась я.
– Очень плохо, и ты сама знаешь, – возразила Люти. – Особенно по сравнению с тобой.
– Что говорила твоя бабушка? – спросила я, не ловясь на комплимент.
– Ее мои занятия откровенно пугали. Бабушка всегда боялась, что меня все-таки зачислят в отряд и я погибну во время первого же налета, – сказала Люти, закатывая глаза.
Люти растила бабушка. Своих родителей подруга совсем не помнила, а дед умер задолго до ее рождения. Люти считала, что мне повезло, поскольку у меня есть родители и брат. Да, мы были одной из немногих полных семей, пока несколько лет назад мама не умерла от рака. Люти поддерживала меня, как могла… Я мотнула головой, прогоняя горестные мысли.
– Теперь твоей бабушке не о чем беспокоиться. Ни в какие налеты ты не попадешь.
– Она и за тебя беспокоится. Честно говоря, здесь у нее гораздо больше оснований для беспокойства.
– Каждый налет сопряжен с опасностью, как и вылазки в город, – пожала плечами я.
Не знаю почему, но меня налеты не пугали. Наоборот, думая о них, я испытывала странное воодушевление, заставлявшее готовиться еще усерднее.
– Наверное, я никогда тебя не пойму, – призналась Люти.
– А я тебя, – засмеялась я.
Звук шагов заставил нас обернуться. К нам шел Джоуна. Лицо у него, как всегда, было хмурое и недовольное. Люти сжалась. Она побаивалась моего брата, хотя никогда не признавалась в этом.
– Вот ты где, – буркнул Джоуна, останавливаясь перед нами.
Люти для него не существовала.
– В чем дело? – насторожилась я.
– Селт хочет тебя видеть, – коротко бросил брат.
Сама не знаю почему, но у нас с ним выработалась привычка называть отца по имени. Я не помнила, когда это началось. Казалось, мы всегда звали отца Селтом.
– Немедленно, – сердитым тоном добавил Джоуна.
Посчитав это достаточным, брат повернулся и зашагал прочь. Я растерянно моргала, глядя на Люти. Та не менее растерянно пожимала плечами.
– Мне надо идти, – пробормотала я, вставая с травы. – До встречи.
– Пока.
Я догнала брата и пошла рядом. Он и сейчас не дал мне никаких разъяснений. Молча мы подошли к строению, где помещался отцовский кабинет. Джоуна постучался.
– Входите, – донеслось изнутри.
Заскрипела открытая братом дверь. Отец сидел за письменным столом. Обычно его окружал ворох бумаг, но сегодня стол был чист. Отец не улыбался, а сидел с серьезным лицом. Чувствовалось, он ждал нашего появления.
– Садитесь, – сказал отец, указывая на два стула с внешней стороны стола.
Моя настороженность усилилась. Я не впервые сидела на этих стульях, и почти всегда вызов в отцовский кабинет был связан с очередным моим бесшабашным и непродуманным поступком. Селт меня не баловал и спуску не давал, но относился ко мне по-доброму и справедливо. Отцу хотелось, чтобы я выросла сильной и независимой, но в то же время он хотел уберечь меня от опасностей.
Я села, ожидая начала
