Поднимающееся солнце заглянуло в спальню. Эда не шевелилась. Колдун помолчал, сжав длинными сильными пальцами виски и продолжил:
– А Варг опасный человек… Я не знаю, кем он был, но он стал профессиональным убийцей. Чтобы выжить, будучи рабом, и стать лучшим драагом страны, надо совершенно презреть в себе все человеческое. Хотя он уроженец Валласа. Я думаю, что это воин разбитой армии Империи. Солдат, набравшийся сил и умений уже за решеткой. Он выживал многие годы. Я смотрел в его глаза вчера – они непроницаемы. Он настоящий вождь. И боюсь, что этот человек сильнее всех рыцарей Арута, вместе взятых. Скорее всего, у него вообще нет слабых мест.
– Тогда он сможет возглавить армию. У него получится лучше, чем у Изды.
– Да. Только мы совсем не знаем его. Не повернет ли он в один прекрасный день эту армию против нас? Он может оказаться неуправляемым. Надо как можно больше узнать о нем – надо, но невозможно…
– Ты боишься сильных людей? – Эда склонила голову. – Бена? Варга?
– Я опасаюсь давать власть людям, настоящую силу которых я не могу оценить.
– Твои информаторы приходили?
– Да. Все нити обрываются… Невозможно узнать, что было с ним до того, как он попал в гладиаторы. Я пытался проследить, где он был пленен, кто держал его в неволе в самом начале, кто его сделал рабом, где его обучали, – Эрланд умолк, отрицательно качая головой. Его посеревшее от усталости лицо вдруг осветилось заглянувшим в комнату солнцем. – Как будто кто-то специально все уничтожил. Все концы, способные дать ответ хотя бы на один из этих вопросов, исчезли. Все, кто был с ним связан, где он содержался, тренировался, кто его передавал из рук в руки – убиты, повешены, умерли своей смертью, так или иначе свели счеты с жизнью. Его товарищи не могут рассказать о нем ни слова. Начальник охраны, ставший за годы заключения его другом, никогда не слышал от кого бы то ни было ничего о его прошлом.
– Ну и что? – Эда тряхнула светлыми волосами. – Чего ты боишься? Чем он может быть опасен? Ты и только ты наследник Империи. Объяви себя…
– Нет, не я должен объявить свое имя… Верон сделает это… мы намекнем ему, и он сам размотает клубок. А мы сделаем вид, что удивлены. И рыцари Арута отдадут мне власть сами… Они поймут, что им не тягаться со мной… Но пока я останусь лишь колдуном. А Варг… Мы не знаем, чему он был свидетелем. Мы не знаем, что он знает. Если он молчит, так молчит, значит, ему есть что скрывать…
– И Верон не может тебе помочь?
– Если он и владеет какой-то информацией насчет этого драага, то не говорит. Министр скользкий человек, ты же сама сказала. Он также знает многое, чего ему знать не следует…
– Что Верон может знать такого, что представляет для тебя опасность? – Эда понизила голос до еле слышного шепота и приблизила лицо к собеседнику.
Эрланд приложил палец к губам, затем коснулся уха, указал на тонувшие в полумраке углы огромной спальни, многочисленные шкафы.
– Почему ты не избавишься от него, если не уверен в нем? – девушка говорила почти одними губами.
– Мы не можем убить всех причастных к управлению страной в последние годы, или мы разрушим все.
– О чем ты? – Эда неслышно засмеялась. – Страна и так разрушена. Люди – просто нищий сброд, готовый на все.
– Ты не любишь людей, – Эрланд нахмурился.
– Что значит «не любишь людей»? За что я должна их любить? Они мне сделали что-то хорошее?
– А что они тебе сделали плохого?
- Эрланд, от тебя ли мне это слышать?! Они же убили тебя! Свистели и улюлюкали, когда тебя приговорили к казни, когда тебя сожгли! И ты мне рассказываешь о любви к людям?! К этой черни?!
– Нет… нет, дорогая, не то ты говоришь, – колдун взволнованно встал и начал шагами мерять комнату, согнувшись, словно под тяжестью непосильной ноши. – Люди просты и доверчивы, их легко обмануть, низвергнуть в пучину порока. Но вокруг полно честных и добрых душ, готовых отдать последнюю рубашку нуждающемуся. Они зависят от того, кто руководит ими… от того, что им говорят глашатаи на площадях. Сегодня они бросают в тебя камни, а завтра будут лобызать твои следы – и каждый раз искренне. Поверь мне…
– Но ты отказался однажды остаться среди людей и выбрал уединение.
Эрланд снова приложил палец к губам и сделал круг вокруг комнаты, заглядывая в каждый угол.
– В тот момент меня не привлекала власть. Меня влекло знание, тайны мира, тайны природы… Мне хотелось путешествовать, увидеть далекие страны, встретиться с мудрецами, учиться во всех уголках земли.
– Сейчас бы ты не повторил свой поступок?
– Не знаю, – Эрланд устало опустился в кресло напротив нее и уперся подбородком в ладонь. – Меня мучают укоры совести… Власть оказалась в руках недостойного человека… Империя пала, мой народ умирал все эти годы, все больше и больше теряя все человеческое…
– Ну хорошо, ты запланировал, и мы совершили переворот. Теперь надо повести армию, чтобы сломить сопротивление сторонников Тра-валов, если таковые найдутся. Объединить народ и восстановить Империю, которую по праву возглавишь ты!
– Если нам удастся собрать армию – настоящую армию. Если нет, то Валлас прекратит свое существование. Образуется несколько самостоятельных государств, не уважающих границы друг друга, будут вялотекущие военные действия.
– Вчера разослали письма с обращением ко всем провинциям. Что, как ты думаешь, предпочтут аристократы: войну или мир?
– Кое-кто может объединиться. Но велика вероятность, что Валла-су предстоит распад на несколько мелких стран.
– Они не устоят против сплоченной армии…
– Дорогая Эда, армию должен возглавить подходящий человек. Я делал ставку на рыцарей Арута, но понял, что они не способны. Вчера принцы были напуганы, не возражали, не пытались развить ни одной темы. Они соглашались со всем, о чем говорили я и Верон.
– Возражал лишь Варг, – усмехнулась Эда.
– Да. Варг вел себя как король. Гладиатор, только вышедший из цирка, спорил, аргументировал, разговаривал… в то время как рыцари Арута молчали. И я боюсь, что полк драагов, которым он стал командовать, примет в себя всех мужчин страны. Сражаться вместе с непобедимым Варгом – это уже войти в историю, приобщиться к славе. И что с того, что мы назначаем командующим армией Изду, если люди не будут его признавать?
– Так сделай драага нашим другом! – воскликнула девушка. – В конце концов, почему он не может возглавить армию, если он сумеет удержать ее в руках?
– Ты не можешь назвать человека другом, если он не делится с тобой своим прошлым.
– Эрланд, – Эда говорила почти нежно, – ты же тоже не делишься ни с кем своим прошлым! Мне непонятно, чего ты боишься? Ты
