– О нет! – у Чадера на глазах выступили слезы. – Ландос, твой дом ждет тебя… твои жена, дети…
– Жизнь всегда заставляет нас делать то, что нам не нравится, – глаза Ландоса стали сухими и цепкими, как когти сокола. – Когда тянет в пляс – пора спать. Хочется яблок, а есть только мясо. Пришло время любить, но начинается война… Влечет родная земля – долг велит оставаться в другом месте. Для жизни души очень важно не потерять ощущение дома…
Чадер подошел к Ландосу и стиснул его руки:
– Мой дом там, где ты. Я потерял обоих родителей. Я не могу потерять и тебя.
– Мой мальчик, твой дом там, где ты можешь быть самим собой. Не следить за лицом, не думать, что ты говоришь. Знать, что тебя любят таким, какой ты есть.
– А если уже нет людей, которые тебя любят?
– Самый главный человек, который тебя любит – ты сам. Твой дом в твоем сердце, в твоем уме. Храни в себе эту атмосферу покоя и любви. Стань для самого себя родителем и стань сам своим собственным ребенком. Пусть жизнь вертится, как картинки на ярмарке. Внутри тебя всегда будет покой. И если ты его сохранишь, ты сохранишь себя.
Глава девятая
ТАЙНЫ ЗАМКА ВАНДЕРВИЛЛЯ
Кавада так погрузилась в расчеты, что появление неслышно вошедшего в кабинет человека заставило ее вздрогнуть всем телом.
– Извините меня, я вас снова испугал…
«О, боги, это Верон!» – она постаралась овладеть собой.
– Я могу присесть?
– Да, да, конечно, – женщина оглянулась в поисках второго стула.
Он был завален бумагами.
– Не беспокойтесь, я освобожу его сам.
Верон переложил кипу листов на краешек стола, и Кавада успела заметить, как внимательно его глаза скользнули по бумаге. Она словно видела его первый раз в жизни. Министр невысок, несколько полноват для своего роста, у него очень ухоженные руки и красивые карие глаза.
– В последнее время у вас было много работы…
– Да, – Кавада начала волноваться. Нельзя показывать свои эмоции, нельзя обнаружить свои чувства перед этим человеком. – Но, к сожалению, к моим услугам прибегают все реже и реже. Наверное, с приходом к власти рыцарей Арута мне придется поискать другую работу.
Это была правда, хотя уйти из замка она все равно не сможет. Граф Бен ей не позволит. Да и куда она пойдет? Пополнит ряды продажных девок Вандервилля? Она уже стара для борделя, хотя все еще красива…
– Но вы не останавливаясь делаете расчеты – сложные математические расчеты, – Верон показал рукой на переложенные им листы бумаги.
– К сожалению, господин Верон, мною движет исключительно страсть к этому искусству. Мастер Эрланд сам очень хороший астролог, лучше меня, и не нуждается в моей помощи. А рыцари Арута, похоже, не интересуются влиянием звезд.
– Очень зря. Ваши прогнозы всегда были точны… до последних нескольких месяцев, пока мы с вами не подружились с Эрландом.
И этот человек почти признался ей в любви! Надо быть очень осторожной с ним…
– Я не знала, что вы с ним тоже подружились, – Кавада заставила себя улыбнуться.
– А я знал о ваших визитах к нему, когда он еще был просто бродячим магом.
Было бы странно, если бы за ней кто-то не следил – в замке все следили друг за другом. И тем не менее ей это сошло с рук… или сходило до сих пор.
– Я хотел бы вас спросить: а что нам в действительности обещают звезды?
Он что, смеется над ней?
– Сложно сказать…
– И все-таки?
– Сложно сказать, – повторила Кавада. – Три планеты выстроились в ряд, и аспекты им благоприятствуют…
– День переворота – его выбрали вы?
Это был допрос. Она почувствовала взгляд его глаз, таких пронзительных, таких всезнающих. Его невозможно обмануть, лучше и не пытаться.
– Мы… рассчитали его вместе… с Эрландом.
Верон удовлетворенно кивнул. Кавада молчала, и министр продолжил:
– Я знаю ваше положение в замке с самого начала – унизительное положение…
Женщина почувствовала, что начинает краснеть.
– У всех, кто служил Травалам, было унизительное положение. Но сейчас все должно измениться. Мы тоже можем воспользоваться моментом, чтобы нас больше никто не унижал. Не позволяйте себя унижать!
Что это? Что он знает о ней?
Министр продолжал:
– Мне кажется, что вы до сих пор чувствуете себя пленницей. Если это так, доверьтесь мне. Я смогу вас защитить, – он протянул руку, сильно и нежно сжал ее кисть.
Она молчала и смотрела ему в глаза. Румянец окрасил бледные щеки и сделал Каваду еще более красивой.
– Скажите, вы пленница Тариса Бена или питаете к нему искренние чувства?
Его собеседница пригнула голову, как от неожиданного удара, и нервно оглянулась на дверь, отняла свою руку… И так и не нашлась, что ответить.
– Ваше молчание красноречивее любых слов, – он встал, наклонился над склоненной головой, увенчанной черными косами. Его глаза стали ярче, чем обычно. – Скажите только одно слово, и я вас от него освобожу.
Кавада вдруг потеряла выдержку и закрыла лицо руками. Она боялась. Она так всего боялась: любого звука за спиной, шороха, даже тишины. Она боялась, что сейчас войдет Тарис, или мертвый Даневан, или сам покойный король… Верон положил руку на ее голову и тут же убрал.
– И не бойтесь, думая, что вас некому защитить. Да… извините, я чуть не забыл о цели моего визита, – белая рука с ухоженными ногтями поставила перед ней маленький граненый флакон синего цвета. – Прошу вас принять в подарок мои духи…
Кавада дождалась, пока его шаги не стихнут за дверью… Подошла к маленькому, темному зеркалу и долго-долго всматривалась в него, будто не узнавая себя… слабо улыбнулась.
– Ты снова идешь по рукам, – грустно сказала своему отражению.
Сколько рук ее обнимали в этом ненавистном замке? Король, лорд Даневан, Тарис Бен… Теперь пришла очередь Верона? А годы уходят – без любви, без жизни… Ей скоро тридцать, но красота все не увядает. Пусть лучше бы она стала старой, пусть морщины прорежут борозды на лице! Хоть тогда, возможно, ей не придется терпеть любовные ласки…
Кавада задумалась. Если она поняла правильно, Верон угрожал Та-рису. Как он сказал: «Только одно слово, и я вас от него освобожу…» Женщина прижалась спиной к стене и откинула голову, коснувшись затылком холодного камня. Ей казалось, что она уже слышала эту фразу. Она заставила себя вспомнить, хотя хотела бы полностью уничтожить все страницы памяти с момента пленения…
Лорд Даневан получал сексуальное удовлетворение, только причиняя боль, и в очередной раз Кавада роняла слезы, делая компрессы на бесконечные кровоподтеки и заживляя раны. В тот день он укусил ее за сосок сильно, до крови. Грудь опухла, и даже руку было больно
