– Он тебе нравится? – граф взял лицо женщины за подбородок и повернул так, чтобы на него падал свет.
– Кто?
- Варг.
– Да.
Он был не просто удивлен – он был изумлен. Она никогда так с ним не разговаривала. Она вообще с ним не разговаривала. Что с ней случилось?..
– Хочешь взять его третьим? – когда Кавада это спросила, в ее голосе не отразилось ничего.
– Ты хочешь? – он провел пальцем по нежной коже предплечья, оголенной в разрезе кафтана.
– Нет.
Ее поведение смущало его. Он не знал, что делать. Он не привык видеть ее такой.
– То, что мы были с Дианой втроем, это была ее идея или твоя? Тарис не верил своим ушам. Он мог бы поклясться, что никогда не услышит ничего подобного от этой покорной женщины. Она не способна так разговаривать. Или он ее плохо знает?
– Моя.
– Лучше бы ты солгал, – Кавада резко отвернулась от него, непривычно резко…
Что это? В ее голосе?.. Он приподнялся на локте, снова взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Боль… В ее глазах – боль.
– Ты меня любишь? – спросил Бен.
– Нет.
– Ты меня хочешь?
– Нет.
– Прошлой ночью я бы так не сказал.
– Это было исключение.
– Так зачем же мы вместе?
Он отпустил ее лицо, но она не двигалась, смотрела на него…
– Потому что у меня никого нет, кроме тебя, – Кавада ответила очень тихо.
Он не пошевелился. Просто сказал:
– Иди ко мне.
Она встала и начала раздеваться перед ним, как вчера.
– Если хочешь, можешь потушить свечи.
– Они мне не мешают, – женщина повела белыми плечами.
Какая она все-таки красивая… Нет, она красивее Вероники.
– А тебе?
- Что мне? – погрузившись в прошлое, он не понял, о чем она говорит.
– Тебе мешают свечи?
– Нет. Мне мешают зеркала.
– Здесь нет зеркал.
– Глаза…
Теперь пришла ее очередь не понять:
– Что глаза?
– Я отражаюсь в твоих глазах.
В ее взгляде промелькнуло что-то… Между бровями наметилась морщинка.
– Я… боюсь себя… – зачем он это сказал? Или это не он сказал? Что в нем это сказало?
Ее глаза распахнулись широко-широко… Как хорошо, что она никогда не улыбается. Он ненавидел улыбки, особенно обращенные к нему. Кавада вдруг легко коснулась его висков, провела по нижней челюсти… В ее глазах не было страха.
– Бедный мой…
Он не мог больше этого выдержать, он не мог видеть себя в ее глазах. Резким движением Тарис сбил свечу, и она, упав, тут же погасла, раскатившись по полу множеством искр. Через приоткрытые ставни вливался лунный свет. Но там, где была постель, было совершенно темно. Удивительно, но женщина не вздрогнула.
– Кавада, – прозвучал в темноте его взволнованный голос, – Кавада, пожалуйста, люби меня… как вчера. Мне так… плохо.
И не поверил своим ощущениям: она целовала его лицо.
Тарис проснулся утром и сразу понял, что что-то не так. Обычно Кавада просыпалась первой и тут же уходила, буквально ускользала. И спала она всегда спиной к нему. Сейчас ее голова лежала на его плече, а рука на груди. По ее дыханию он понял, что женщина уже не спит.
– Ты проснулась?
– Да.
– Почему ты не ушла?
– Когда? Вообще или сейчас?
– Вообще.
– В бордель? На улицу? Там будет еще хуже… Мне некуда идти…
– Сейчас?
- Не хотела…
– Тебе нравилось… втроем?
– Нет.
Боги, они разговаривали… Они никогда не разговаривали раньше. – Почему ты молчала?
– Меня так воспитали… молчать, что бы ни случилось.
– Но что-то случилось…
– Да.
– Что?
– Я взяла служанку…
– Объясни… – он не понимал… Он хотел понять.
– Это первое решение, которое я приняла в своей жизни.
– Неправда. Ты пыталась покончить с собой.
– Да… но испугалась, поэтому до сих пор жива. Я всегда боялась, всего… до вчерашнего дня.
– Что случилось вчера?
– Я взяла служанку…
Их разговор описал круг. Он обязан был понять.
– Ты разговаривала с Варгом.
Это не был вопрос, но Кавада ответила:
– Да.
– И что он тебе сказал?
– Что к нам не может пристать никакая грязь, пока то, что составляет наше «я», живо… Надо только суметь его в себе обнаружить…
Они помолчали.
– Если тебе когда-нибудь не будет нравиться то, что я буду делать, скажи мне. Хорошо? – произнеся эти слова, Бен погладил ее по волосам. – Хорошо, – и после паузы она добавила: – Ты любишь меня?
– Нет.
– Так почему ты со мной?
Он долго не отвечал.
– Потому что у меня никого нет… кроме тебя, – Тарис приподнялся на локте и повернул лицо Кавады к себе. – Открой глаза.
– Нет.
– Почему?
– Ты не любишь смотреть в зеркала.
– Я хочу видеть твои глаза. И потом, мне надо начать привыкать к моему лицу… наконец-то. Вернее, к тому, что от него осталось.
Женщина открыла глаза. Граф рассматривал свое отражение в них… О боги, как он страшен. Удивительно, что она перестала его бояться.
– Не бойся, – Кавада улыбнулась. – Ты не страшен, ты красив.
– Ты издеваешься надо мной?
– Нет. Я так действительно думаю. Ты не потерял себя. Ты берешь к себе в постель двух женщин, и тебе наплевать, что одна из них королева… и может быть, обе этого не хотят. Потому что ты так хочешь. Ты можешь убить детей на глазах всего города, и тебе все равно, что о тебе подумают. Потому что считаешь, что так должно быть. Ты живешь по своим законам… Никогда не пьешь лишнего, но не откажешься от хорошего вина. Ты сурово тренируешь свое тело и в то же время любишь нежиться в постели и теплой ванне. Ты много не ешь, но всегда берешь лучший кусок. Ты нежен с женщинами, и они против своей воли дают тебе все, что ты хочешь, а ты хочешь всегда так много. Ты наслаждаешься жизнью и не уважаешь ее одновременно. Ты остался собой… Ты не добр и не благороден, но ты красив в своей силе, в своей независимости. Ты как одинокий демон – никто не может к тебе приблизиться. Ты совершенно особенный, не такой, как все… Твое лицо было красивым?
– Да.
– Не бойся себя. Ты не изменился. Ты остался собой. Ее глаза закрылись, когда он поцеловал ее…
Глава двенадцатая
ВАРГ СТАНОВИТСЯ ВЕТРОМ
Завтра армия покинет столицу… На сегодняшний день две области, соседствующие с Вандервиллем, прислали отряды воинов. Одна из них принадлежит семье Розеров, в имении которых был отравлен Травал. Главе семьи удалось тогда отвести от себя подозрения и уклониться от ярости Дианы. Сейчас же предоставлены неоспоримые факты причастности к убийству бывшего короля Барка Розера, оказавшегося Барком Розавиндом – ускользнувшим от расправы аристократом Империи. Приехавший первым после переворота Барк не знал, что Эрланд не любит предателей…
Половина столичного гарнизона из окрестностей Вандервилля уйдет из столицы вместе с полком освобожденных гладиаторов. Войско невелико… Оно должно пересечь все провинции и принять в свои ряды тех, кто согласен присоединиться к новой власти, и покорить области, где будут несогласные. Путь лежит на север, до границы с Арутом, где надо навести порядок. Как только это будет сделано, в Валласе наступит мир…
Если
