— Ты точно не хочешь больше ничего добавить? — уточнила Амарис.
— Нет.
Кйорт замолчал и направился к печке. Закинул на нее оружие, скинул сапоги и запрыгнул сам. Арлазар усмехнулся: ходящий бесцеремонно занял самое лучшее место для ночлега. Протопленная печь остается теплой до самого утра, когда дом уже выстывает, особенно у внешних стен, а сухое тепло, кроме того, полезно для здоровья. Ведь не зря княжичи всегда оставляли место на печи для детей, стариков и больных.
Скоро в доме воцарилась тишина. Дверь была надежно заперта на тяжелый засов. Труп Арлазар все-таки вытащил и положил на низкую скамью у самых дверей, сам же забрался в «ласточкино гнездо» и, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза. Со стороны могло показаться, что он уснул, но лучше охраны придумать было сложно.
Большой филин спланировал с высокой сосны и уселся на один из воротных столбов на манер резной фигуры. Его большие крючковатые когти несколько раз царапнули дерево, сжимаясь и разжимаясь, и намертво вцепились в столб. Он ухнул и, нахохлившись, замер.
Арлазар улыбнулся сквозь транс и слился с птицей в единое целое.
14-2.
14.
Утро выдалось туманным и теплым. Арлазар отпустил филина, не забыв напоследок поймать его когтями толстую мышь, после чего птица самостоятельно проглотила грызуна и, тяжело хлопая крыльями, улетела в чащу.
Ночь не принесла новых потрясений и волнений. Осколок, как и говорил ходящий, пропал очень скоро, продержавшись не больше четверти часа. Эта новость вызвала на губах йерро подобие улыбки.
После нехитрого, но плотного завтрака труп стража границы закопали за срубом, а затем Арлазар развил кипучую деятельность. Он осмотрел склад, комнаты, погреб, подворье, бесцеремонно отбрасывая лишнее и тщательно отбирая то, что понадобится, по его мнению, в переходе. В первую очередь он разложил на столе чистую теплую одежду и предложил всем отобрать себе необходимое, чтобы не страдать в мороз. Четыре меховых походных плаща с капюшонами, надетые едва ли с десяток раз, особенно порадовали эдали, и он довольно хмыкнул. Ходящий же первым делом вытащил из груды на столе зимнюю попону и, придирчиво осмотрев, отложил в сторону поверх аарка, словно говоря «Я беру». Помимо этого, каждый отобрал себе теплые штаны, куртку и сапоги, также нашлись шерстяные платки и рукавицы.
Затем, свалив все лишнее в кучу, эдали занялся пайком, призвав на помощь лишь Ратибора. Ходящий направился было во двор, но его остановила Амарис.
— Стой! — окликнула она Кйорта.
Тот остановился и оглянулся.
— Тебя надо осмотреть.
Йерро фыркнул и взялся за ручку двери.
— Не будь дураком, — настаивала Амарис. — Края порезов на лице снова сделались темными, и…
Она подошла к Кйорту, приложила к его лицу кусок белой тряпки и показала ходящему. На ткани отчетливо проступали мокрые красные отпечатки.
— Точно такие же у тебя на рубахе, со спины.
Кйорт взял из рук девушки тряпку и самостоятельно коснулся ею лица. Прижал. На ткани появились четыре четкие красные полосы и темные засохшие сгустки. Раны вновь кровоточили.
— Chhke nhi chea[1]? Есть чем обработать раны? — хмуро спросил он. — Мой запас исчерпан.
— Есть, — Амарис выдвинула на середину комнаты чурбан. — Снимай рубаху, садись.
Обернулась к Ратибору.
— Нужно ведро горячей воды. Давай быстро.
Юноша кивнул и исчез за дверью. Вскоре в печи стоял котел и потрескивали дрова. Тем временем, пока Ратибор разводил огонь и наполнял котел водой из родника, ходящий сбросил рубаху и сел на чурбан. Амарис подошла и грустно вздохнула.
— Все так плохо? — усмехнулся Кйорт.
— Да нет, тело у тебя великолепное. Мечта любой озабоченной самки, — в мягком и тягучем, как сладкая патока, голосе Амарис проскользнула язвительная сталь. Послышался смешок Арлазара. — Но раны. Хорошо хоть швы аккуратные и крепкие.
— Что с ранами? — голос ходящего был спокоен и по-деловому сух.
— Грязные и наполнены сукровицей. Еще я вижу черные струпья.
— Я все промыл, — Арлазар отложил свои дела и подошел ближе.
— Я не говорю, что это было не так. Я лишь говорю, что вижу. Раны грязные.
— Но как такое может быть? — нахмурился эдали. — Наверное, все-таки дрога было мало.
— Раны обработаны дрогом? — удивилась Амарис.
— Да. Так Кйорт называл свою мазь, — ответил Арлазар.
— А ты откуда знаешь, что такое дрог? — неожиданно спросил ходящий.
— Отец когда-то рассказывал и показывал, как его приготовить, — быстро ответила элуран.
Кйорт ничего не сказал, но подумал: «Складно врешь. Только рецепт этот я нашел в книгах настолько старых, что отцу твоему, должно быть, уже лет тысяча от роду. Взять Арлазара — уж он-то куда как старше тебя, да и повидал поболе, а про дрог не слыхал».
— А что не так? — спросил эдали.
— Даже у человека очищенные раны, обработанные дрогом, не выглядели бы так. А он не человек, — пояснила Амарис.
— Но и раны эти оставлены не местным представителем, — заметил ходящий.
— Вероятно, ты прав, — немного подумав, согласилась Амарис. — Ну, что же. Если одного раза было недостаточно, следует повторить лечение. Но только теперь этим займусь я. Без обид, Арлазар.
Арлазар усмехнулся и пошел заниматься дальнейшими сборами, считая вопрос исчерпанным. Амарис достала из своей дорожной сумки крепкий небольшой мешочек и поставила на край стола пузатую склянку с деревянной пробкой и кусок грубой колючей тряпицы. Нарезала из чистых тряпок бинты, подошла к печи, убедилась, что вода уже достаточно теплая, и набрала полный кувшин. Вышла во двор, вымыла руки, попросила Ратибора поставить котел с водой поближе.
— Ты готов? Будет больно, — предупредила девушка йерро.
— Не волнуйся, делай то, что нужно, — успокоил ее Кйорт.
Элуран кивнула. Намочила тряпку и стала обмывать раны, старательно вычищая грязь, гной и струпья. Боль наверняка была сильной, но ходящий не шелохнулся, лишь мышцы его напряглись, превратив тело в литую статую.
Посчитав дело законченным и швырнув на пол мокрый от крови и других выделений очередной кусок тряпицы, девушка открыла баночку. По дому разнесся неповторимый запах дрога. Тонкие гибкие пальцы Амарис наносили мазь быстро, но тщательно и аккуратно. Иногда она проводила пальцем вдоль застарелого рубца, и тогда ходящий называл существо, оставившее его.
— Ты помнишь всех? — усмехнулась она.
Йерро не ответил.
— А этот? — палец провел по длинной тонкой линии, словно от бритвы, вдоль всего правого бока.
— Беззаг, — сухо ответил Кйорт.
— Не знаю, — палец перенесся к другому шраму на манер следа от шестопера.
— Шимри.
— А этот?
— Полоница.
— А есть что-то приземленное? Из известного в этом Мире?
— Есть, — ходящего, похоже, начало это забавлять.
Амарис на время замолчала, внимательно рассматривая шрамы. Ее пальцы продолжали наносить мазь. После недолгого молчания она ткнула в едва заметный след змеиного укуса на левом плече: две белые аккуратные точки.
— Местные называли его двуцветом или тайпаном.
— И ты выжил? —
