— У тебя нет вариантов, — сказал внезапно успокоившийся кардинал, — ты поможешь нам и передашь Родник в мои руки.
Эртаи сделал шаг вперед.
— Стой, жрец. Священник прав, мы пока нужны друг другу. Волдорт, говори!
— Я тебе не позволю, — Эртаи сделал еще один шаг к кардиналу.
Загремели доспехами мертвени.
— Что не позволишь? Прибраться за тобой? — огрызнулся Грюон.
Священник поднялся с софы, в его глазах блеснули слезы.
— О чем он говорит, отец? — удивился Кйорт.
— Ты должен меня выслушать, сын, — Волдорт взял ходящего за рукав. — Это очень важно.
Священник смахнул слезы и посмотрел на кардинала.
— Только я должен поговорить с сыном наедине, — его голос прозвучал на удивление спокойно.
— Вот еще, — ответил Грюон.
— Тут рядом есть небольшие комнаты для молитв, — Эртаи отступил и указал рукой куда-то за стену.
— Я буду говорить с сыном наедине, — повторил священник, и в его голосе чувствовалась непреодолимая воля. — Или так, или никак.
Кардинал напряженно думал: может, это какая-то хитрая игра священника, или действительно лучше подобное говорить наедине? Его колебание Кйорт расценил по-своему и произнес:
— Нам для этого не нужно уходить.
Он положил руку на плечо Волдорта.
— Садись на софу, отец. Так будет спокойнее.
Присутствующие заинтригованно смотрели на происходящее. Ходящий достал аарк. Оружие изогнулось, словно некий костяной гад, затем выпрямилось. Кйорт присел рядом со священником.
— Берись за клинок, — тихо сказал он. — Не бойся, ты же знаешь, тебе ничего не будет.
— Знаю, сын, — Волдорт выдохнул, собираясь с силами. — Но подобное буду делать впервые.
— Расскажи, что пугает тебя, отец, — Кйорт протянул клинок аарка к Волдорту. — Возьмись рукой. Не бойся.
2-3.
2.
Священник медленно сомкнул пальцы на круглой пористой кости. В тот же самый миг он почувствовал, что по его телу бежит не боль, но горячая, заполняющая все его существо волна, как нега, окутывает его, и он чувствует себя так спокойно и умиротворенно, как никогда до этого. Подобное, наверное, испытывает лишь ребенок в утробе матери: ни волнений, ни боли, ни голода, ни жары, ни холода.
— Я слышу тебя, отец, — раздался в его голове голос Кйорта, чуть искаженный, более хриплый и словно потускневший, но, без сомнения, его. — Не пугайся и не пытайся говорить, как обычно. Достаточно мыслить. Аарк считает твои мысли, а я услышу. Помнишь, я рассказывал, что научился этому, а ты даже не поверил поначалу?
— Помню, — священник внутренне улыбнулся и почувствовал, как его собственное тепло переливается через аарк в руку ходящего, — ты потом бегал за мной целый вечер.
— Хорошо, — тепло полилось в обратном направлении. — А теперь расскажи мне все.
— Сын мой. Мой сын. Кйорт. Я знаю, как ты относишься к предсказаниям, но, прошу тебя, в этот раз выслушай меня крайне внимательно.
— Я слушаю. Говори, говори, — Кйорт наклонился к отцу, словно они перешептывались, боясь, что их услышат.
— Кйорт, Грюон видел грядущее.
— Он не может, — удивился Кйорт. — Я видел его нити.
— Не сам, конечно. Но ему служит какой-то очень сильный пророк. Чрезвычайно сильный, во много раз лучше меня. Я всего лишь сопливый младенец по сравнению с ним. Он не только видит грядущее, он способен бродить во снах, смотреть и выбирать, что смотрит. Как-то я видел эхо, созданное его видением, тебе знаком этот феномен?
— Конечно.
— И благодаря ему я видел, что ты будешь у самой Глоти. Видел твою встречу с Грюоном. И видел, что ветка предначертанного, на которой ты стоишь, запущена кем-то иным. Не этим предсказателем и не мной. Это я рассказал кардиналу, что ты будешь там. Я думал поступить, как и все ходящие, — перекроить предначертанное. Ничего не вышло. Оно исполнилось в точности. Даже Стрелы Мертвых появились. И притом я ориентировался лишь на эхо.
— Я понял, предсказатель настоящий, каких мало. Возможно, видит Истину, а не наветы местных божков. Что дальше? — Кйорт сделался серьезен.
— Кйорт, мальчик мой, это еще не все. Свои предсказания этот пророк передает кардиналу через кардараха.
— А вот тут я удивлен.
— Он когда-то был моим. Ты должен помнить его.
— Несчастный, — горько улыбнулся Кйорт.
По аарку побежал прохладный ветерок.
— Он полез за тобой в переход?
— Да. Но послушай. То, что я видел, мне передал кардарах.
— Значит, пророк не лгал и ничего не добавил от себя. Хорошо, я учту.
— Я знаю, ты не веришь и делаешь все по-своему. В общем, вы все, ходящие, такие. Но тут, в Немолчании, все немного иначе. Люди верят своим богам. Верят и следуют их заветам почти безоговорочно.
— Мне что с этого? — холодок сменился колючим снегом, но сразу снова стал теплым бризом. — Плевать я хотел. Я не принадлежу ни этому Миру, ни его божкам.
— А если уже нет? Ты достаточно живешь тут, в этом Мире. Достаточно для того, чтобы тебя вплели в судьбу всего Плана. Понимаешь, о чем я? Что, если это предсказание не навет? Что, если оно идет от самой Нейтрали? Ты же сам говорил мне об их неотвратимости для таких Миров, если они уже запущены? Помнишь?
— Говорил.
— Сын мой. Я видел это так отчетливо. Так близко. Так ярко, как ни одно видение до того. Прошу тебя, прими мои слова сейчас очень серьезно. Прошу тебя, не отмахивайся сразу. Подумай. Подумай. Если ты запустишь это предсказание, может так случиться, что оно исполнится. Ведь в нем был ты. Тебя это не пугает?
— Расскажи, что ты видел, — аарк крепче присосался к руке Волдорта.
— Сын мой. Я видел, как ты умираешь. Предсказание говорит, что, если ты попробуешь забрать Родник себе, ты погибнешь.
— Это, конечно, возможно, — Кйорт усмехнулся. —
