— Я не видел его. Но он прошел за купол Нейтрали. Он смог. И я видел оставленные им раны. Кйорт, он убьет тебя.
Наступило молчание. Волдорт чувствовал, как в его руке пульсируют тепло и холод. Когда ходящий заговорил, его голос скрежетал, как напильник по железу.
— Что ты конкретно видел? Расскажи. А лучше покажи, — аарк легонько уколол Волдорта в ладонь.
Священник почувствовал, как по телу к голове бегут горячие и одновременно холодные змеи. Он закрыл глаза и попытался вспомнить показанное кардарахом. Яркие образы помчались наперегонки. Волдорт старательно отсеивал лишнее и вскоре сформировал цельную картину так тщательно, как мог, включая малейшие детали.
— Это все? — ворвался ему в мозг резкий вопрос.
— Да, сын. Это все.
И тут по руке снова поплыли нега и тепло. Волдорт поднял глаза: лицо Кйорта ничего не отражало. Но священник понял, что он широко улыбается.
— Спасибо, отец.
— Сын мой! Ты не можешь умереть вот так. Прошу тебя. Прими это всерьез. Я уверен, что пророк Грюона видел Истину. Эти предсказания не ломаются.
— Отец, успокойся, ты повторяешься. Ходящие вне предсказаний. Мы — Нейтраль. Я — ее часть, — отчеканил Кйорт. — Мои поступки не отражаются на ней. Это чужой навет. Обман. Кто-то очень хорошо разыгрывает свою партию и, как обычно, манипулирует твоими мыслями. И пытается через тебя добраться до меня.
— Сын, — всхлипнул Волдорт, — простой навет, шепот богов не оставляет эха! У меня было достаточно самых разных видений, чтобы с уверенностью сказать: оба раза я зрел Истину. И оба раза ты был там.
— Это невозможно.
— Но это произошло! — Волдорт хотел всплеснуть руками, но по софе хлопнула лишь одна ладонь, вторую плотно держал аарк. — Что, если, находясь так долго за болверком, ты утратил часть своей силы? Стал уязвим. Разве ты не можешь допустить такое? Вспомни, вспомни, как тяжело тебе еще совсем недавно давались самые простые вещи, связанные с Нейтралью. Ты не допускаешь мысли, что Нейтраль уже не считает тебя своей частью? И что в этом случае будет происходить?
— Этого не может быть, — упрямо промычал ходящий.
— Это уже произошло, — Волдорт смягчился. — Сын мой, ты теперь ближе к нам, чем к ней.
— Даже если это так, — ходящий из-под бровей глянул на священника, — пускай я даже тебе поверю. Я должен попробовать, отец. Я не могу поступить иначе.
— Ты погибнешь.
— Ты этого не видел.
— Но Кйорт…
— Ты. Этого. Не. Видел, — жестко отчеканил ходящий.
— Но…
— Ходящий умирает в Завершении. Ты видел его?
— Кйорт…
— Нет, не видел. Раны? Кровь? Да сколько я их перенес! Посмотри на меня, я весь исполосован, но до сих пор жив.
— Я смотрел, как ты умираешь! — беззвучно в отчаянии закричал священник. — С каждой каплей из твоей груди вытекала жизнь. И я врач. Я, демоны меня раздери, отличный доктор. Просто лучший в этом Мире. И я видел смертельную рану даже для такого, как ты. Ни один ходящий, даже вдвое здоровее и сильнее тебя, не пережил бы ее. А Завершение? Ты обманываешь сам себя. Если ты собирался укротить Родник, до последнего стал бы противиться Завершению. Так что…
— Отец, — Кйорт клокотал от мечущихся эмоций, и они всполохами проступали в кратких изгибах губ, бровей и в безумном ярком блеске багровых глаз. — Допустим, что ты прав, что я стал для Нейтрали чужим, что я потерял связь с ней, что предсказание это — Истина, что я не смогу противиться ему, если запущу, и что могу погибнуть, если попробую увести Родник, но я не могу поступить иначе. Даже если есть маленькая возможность. Малюсенькая. Одна к многим тысячам — я должен попробовать. Моя жизнь — ничто! А возможность для йерро снова обрести свой Мир может больше не представиться.
Кйорт вздохнул.
— Если бы Цепп не погиб тогда, мы бы давно силой отняли у Немолчания Родник. Если бы он не погиб и передал нам знания о нем. Так что, если я должен буду умереть за эту попытку, я умру.
— Сын мой, — по щекам Волдорта потекли слезы. — Ты не понимаешь. Вместе с тобой миллионы существ отдадут свои души Радастану, ведь тогда Родник достанется им. Ты рискуешь не собой, нет, а целым Миром с бесчисленным множеством прекрасных существ.
— Ты же знаешь мой ответ на это, — ледяным тоном, полным презрения, сказал ходящий.
— Мой сын не может так поступить, — так же холодно ответил Волдорт. — Мне очень жаль, что я не смог тебя научить…
Кйорт вскочил. Священник опрокинулся на кровати и медленно сел, помогая себе руками. Рука ходящего, держащая аарк, дрожала от напряжения. Блестели побелевшие костяшки пальцев. Вокруг глаз йерро расползалась мельчайшая черная сетка. Он невидящим взглядом смотрел перед собой. Пальцы кардинала медленно задвигались, незаметно заплетая искрящуюся вязь. В глазах Эртаи снова загорелся огонь. Арлазар положил ладонь на навершие меча, а пальцы поглаживали черенок. Амарис выпустила когти. Присутствующие испуганно и настороженно смотрели на взбешенного йерро, и в головах у них судорожно билась лишь одна мысль: смогут ли они остановить разъяренного ходящего. Тихо раскачивались готовые сорваться в бой мертвени.
Но Кйорт не двигался. Не шевелились и остальные, будто боясь малейшим движением спровоцировать вышедшего из лесу шатуна. Слова Волдорта впились в сердца Кйорта и причиняли ему настоящую физическую боль.
«Мой сын не может так поступить!»
Как же они жгли его, раз за разом проносились мимо и возвращались вновь. Перед глазами всплывали образы друзей и соратников, с которыми он рос, клялся в верности и дружбе. Цепп, сгорающий в огне Эллоаро, кричащий от нестерпимой боли. Расползающийся под многочисленными пустулами его Мир, обнажающий черные реки великого ничто. Зеленоватые, с синими прожилками листья деревьев, мягкая, как пух, трава, хлопанье ставен в родительском доме. Слезы после неудачных занятий, радость от первых достижений, стонущие от боли мышцы, слезящиеся от ночного чтения втайне от отца при свете огрызка свечи глаза. Первый шрам, первый убитый враг. Первое свидание с рыжей шумной
