«Мой сын не может так поступить!»
Горячо. Отчего же так горячо и холодно одновременно? Больно. Скверно. Как раскаленный прут, выжигающий траву, эти слова выжигали Кйорта изнутри.
«Мой сын не может так поступить!»
Но решение уже было принято. Кйорт медленно, со странным чувством, будто наблюдает за собой со стороны, спрятал аарк в ножны. С удивлением посмотрел на дрожащие белые пальцы и сжал их в кулак.
— Я передам родник Немолчанию, — тихо сказал он не своими холодными губами.
Его взгляд на короткий миг встретился со взглядом Волдорта. «Спасибо», — прочел он в его глазах. В груди снова колко затрещал огонь.
Кйорт отвернулся и вышел прочь из зала. Никто не стал его задерживать.
3-3.
3.
Оставшиеся в помещении переглянулись. На их лицах читались недоумение, испуг, гнев, разочарование. Но никто не пошевелился. Первым не выдержал кардинал.
— Что ты ему сказал? — с плохо сдерживаемым яростным клекотом спросил он. — Что все это значит?
— Я рассказал ему все, что видел, — спокойно ответил Волдорт. — Сделал, как ты, кардинал, и хотел.
— Не этого я хотел, — Грюон едва сдерживался.
Его лицо потемнело от гнева, а морщины проступили глубокими линиями.
— Как и я, — Эртаи опустился на медвежью шкуру. — Садись, кардинал.
Грюон уничтожающе посмотрел на жреца, но опустился на ворсистый ковер. Арлазар остался стоять, не выпуская из поля зрения мертвеня с серебряным обручем, который застыл за спиной кардинала, напоминая голема. Амарис присела чуть дальше, в тени, на большую подушку, и также внимательно следила за происходящим. Ее когти то появлялись, то исчезали, а зрачки то и дело меняли форму.
— Объясни, священник, что означают слова ходящего, — Эртаи посмотрел на Волдорта. — Если можно, наиболее понятно.
— Они значат ровно то, что он и сказал. Без тайного смысла и подводных камней. Он передаст Родник Немолчанию.
— Прекрати, старик, мы не глухие, — нетерпеливо махнул рукой Грюон. — Ты прекрасно понял вопрос.
— Он превратит Родник в портал-Переход. И передаст его под охрану гиту до тех пор, пока вы не получите собственных Т`Халоров.
— Я не понял, — кардинал посмотрел на Эртаи. — А ты, жрец, что-то понимаешь? Ты понимаешь, что он имеет в виду?
— Не до конца, но, кажется, ни люди, ни эдали не получат Родник в единоличное пользование, — ответил жрец. — И Нейтраль сможет возвысить и тех и других.
— Примерно так, — подтвердил Волдорт.
— Ты должен был…
— Вы должны благодарить всех богов даже за это, — вдруг взвился Волдорт. — Немолчание зайдет в Великое Кольцо. Вы станете бессмертными: и эдали, и люди. И главное — гиту никогда не отдадут его Радастану. И те не смогут с этим ничего сделать. Возможно, они даже сами уберутся после этого. А остатки, что уже разбрелись по Миру, вы сможете отыскать и уничтожить.
— Что ты наделал, священник, — Грюон хотел вскочить, но вернулся на место. — Ты даровал бессмертие этим тварям со звериной сущностью! Ты…
— Полегче, кардинал, — подал голос Арлазар. — Мы все в одинаковом положении, и удовольствия от сложившейся ситуации испытываем не больше.
— Жаль, что я не встретил тебя раньше, Аргосский Тигр. Ты же Тигр? — окрысился пресвитер.
— Встречал, — с улыбкой ответил Арлазар. — Это я командовал отрядом, что сжег южный пограничный пояс. И пощадил тебя, чтобы ты занялся ранеными, как и десяток других клириков.
— Ты?.. — Грюон вскочил.
— Арлазар! — Эртаи глянул на эдали. — Прекрати. Кардинал, вернись на место.
— Придет время…
— Никогда не придет этого времени, если Кйорт исполнит, что обещал, — снова заговорил Волдорт. — Но если вы перегрызетесь, Радастан возьмет Наол. Последствия можете себе представить в меру собственной фантазии.
— А он мог поступить иначе? — впервые заговорила Амарис.
— Мог. Но он решил так. И я никому не советую даже пробовать его переубедить, — грустно ответил священник. — Мы должны славить богов за то, что он сделает, как я его просил, а не поступит по-своему.
— Если сделает, — тонко подметил Эртаи.
— Сделает. Он обещал, — обнадежил Волдорт. — В этом можете быть уверены. Слово моего сына нерушимо. Тем более что дал он его мне.
— Нам бы эту уверенность, — Грюон неожиданно успокоился.
— Это ваше дело. Но даже если нет, — священник криво усмехнулся, — у вас нет вариантов.
— Тут ты прав, старик, — вздохнул Эртаи, — вариантов у нас, и правда, нет. Все пошло не так, как думал я, и не так, как планировал ты, кардинал. Правда?
— Хочешь рассмешить богов — поделись с ними своими планами. Подкидыш. Что бы он ни задумал, заставить его мы не сможем. Даже если растянем на дыбе его, — кардинал кивнул в сторону священника. — И пусть мы вместе сможем с ним совладать. Но что толку? Убьем его и подпишем себе смертный приговор. Все пошло к демонам.
— Кардинал, — Эртаи поднялся, — у нас не будет выбора. Ты, я, Тигр, Амарис, даже этот священник — мы все обретем бессмертие и станем подобными Высшим. Мы даже представить себе сейчас не можем, как изменится Немолчание. Но наши желания, пусть и частично, все еще могут исполниться. И желание смерти друг другу тут не последнее: похоже, ходящий не просто подарит Немолчанию Родник, но и принудит нас к миру. Кроме всего прочего, мы оба будем находиться в момент рождения Родника достаточно близко для того, чтобы впитать в себя его Первородную силу. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Не дурак, — огрызнулся пресвитер.
— Вот видишь. Нам останется Юг, ты вернешься за горы. Но и там, и там будет свой Владетель. А Аргоссы так и останутся разграничением. Нам, в конце концов, придется сосуществовать.
— Никто не выиграл, никто не проиграл, — тихо сказала Амарис. — Он это сделал специально? Священник, ты же его отец. Скажи, он это сделал специально?
— Сделает, — поправил ее Волдорт, — он сделает.
— Сделает, — кивнула Амарис.
— Насколько я его знаю, да.
— Жрец, — кардинал сделал шаг к Эртаи и протянул руку, — это княжеский обычай, означает устное заключение договора или дачу клятвы. Сейчас как никогда подходит. Я помогу тебе, ты поможешь мне. И если ходящий исполнит, что должно, я уйду за горы. Но ты забудешь туда дорогу.
— Вы сейчас решаете за всех, — нахмурился Волдорт.
— Да, — Эртаи сжал протянутую руку, — мы решаем за всех.
— Вы решили погладить друг друга по шерсти? — спросил священник. — Так гладят пса, пока не наденут на него намордник. Но не вздумайте пытаться надеть намордник на моего сына. Он
